Так кто же виноват в трагедии 1941 года? - [40]

Во-вторых, передача Германии Данцига и Коридора ставила бы польскую внешнюю торговлю под полный контроль Берлина, тем самым значительно ограничивая польский суверенитет. В этой ситуации Варшаве не оставалось бы ничего другого, как стать покорным немецким сателлитом. Это и обеспечивало Германии выход к советским границам, после чего начало германо-польской агрессии против СССР было бы уже делом времени.

Тем не менее, из-за непредсказуемости Гитлера процесс умиротворения дал серьезный сбой. Чемберлен попытался угрозой своих гарантий Польше вразумить фюрера, но ситуация вышла из под его контроля. В результате Чемберлен под сильным давлением общественности вопреки своим планам и желанию был вынужден объявить Германии войну.

Глава 5. Гарантии предательства

1. Берлин ставит точки над «i» в своих отношениях с Польшей

Берлин был вовсе не против образования германо-польского военного союза, однако при этом Гитлер желал видеть в Польше лишь безропотного сателлита. После своего тешинского подарка и заключения товарно-кредитного соглашения фюрер рассчитывал на то, что Польша добровольно возвратит Германии Данциг и согласиться на создание транспортного коридора, разумеется, при условии соответствующей территориальной компенсации за счет будущих завоеваний в СССР.

Уже 24 октября Риббентроп сообщил польскому правительству, что пришла пора окончательно выяснить отношения между Польшей и Германией. При этом он заявил о необходимости возврата Германии Данцига и строительства экстерриториального шоссе и двухколейной железной дороги через Польский коридор. В обмен на это Германия была готова продлить польско-германский договор, гарантировать незыблемость польских границ и допустить Польшу в Антикоминтерновский пакт, для того чтобы компенсировать ей территории на Востоке. Однако при этом Варшава в обязательном порядке должна была бы согласовывать свою внешнюю политику с Германией.

На следующий день Липский сообщил в Варшаву:

«Министр иностранных дел сказал мне, что он видит возможность сотрудничества с нами в колониальном вопросе, в проблеме выселения евреев из Польши и совместных действиях в отношении России в рамках антикоминтерновского пакта».

Заметим, что вопрос о компенсации Варшаве польских территорий, на которые претендовала Германия, Гитлер сформулировал еще во время самой первой встречи с польским послом весной 1933 года:

«Было бы гораздо умнее искать доступ Польши к морю… на другой стороне Восточной Пруссии. В этом случае, пожалуй, уже давно существовали бы хорошие отношения между Германией и Польшей и возможность экономического соглашения».

Возвращался к этой теме и Геринг во время его визита в Польшу в январе — феврале 1935 года.

«В своих беседах Геринг проявил себя значительно более откровенным, чем принято, — записал в дневнике граф Шембек. — Особенно это относится к его беседам с генералами, и в частности с генералом Соснковским. Он зашел настолько далеко, что почти предложил нам антирусский союз и совместный поход на Москву. При этом он высказал мнение, что Украина стала бы зоной влияния Польши, а северо-запад России — зоной Германии».

19 ноября 1938 года, после посещения Варшавы и личной встречи с Беком Липский по возвращении в Берлин нанес визит Риббентропу. Он напомнил гитлеровскому министру о заслугах польского правительства перед нацистской Германией, в период аншлюса Австрии и судетского кризиса. Затем он сказал, что:

«По внутриполитическим причинам для министра иностранных дел Бека было бы трудно согласиться на присоединение Гданьска к Германии… Однако Польша готова признать Гданьск чисто „немецким городом“ со всеми вытекающими отсюда правами, но с сохранением его как свободного города, не входящего в состав Германии, и с обеспечением прав Польши… Любое другое решение, как и любая попытка присоединить вольный город к рейху, неизбежно приведет к конфликту».

Несмотря на территориальные и политические требования, которые выдвинул Гитлер, польское руководство еще долгое время продолжало жить прежними иллюзиями о незаменимости Польши как союзника при реализации восточных планов фюрера. Это видно из целого ряда польских документов того времени.

Так в декабрьском докладе 2-го (разведывательного) отдела главного штаба Войска Польского подчёркивалось:

«Расчленение России лежит в основе польской политики на Востоке… Поэтому наша возможная позиция будет сводиться к следующей формуле: кто будет принимать участие в разделе. Польша не должна остаться пассивной в этот замечательный исторический момент. Задача состоит в том, чтобы заблаговременно хорошо подготовиться физически и духовно… Главная цель, ослабление и разгром России».

«Нам чрезвычайно трудно сохранять равновесие между Россией и Германией, — писал заместитель польского министра иностранных дел граф Шембек польскому послу в Москве Гржибовскому 10 декабря — Наши отношения с последней полностью основываются на концепции наиболее ответственных лиц третьего рейха, которые утверждают, что в будущем конфликте между Германией и Россией Польша явится естественным союзником Германии».

А вот выдержка из состоявшейся 28 декабря беседы советника посольства Германии в Польше Рудольфа фон Шелии с только что назначенным посланником Польши в Иране Каршо-Седлевским: