Так это было - [7]

Через час раздался звонок главного военного адъютанта Гитлера генерала Бургдорфа:

— Фюрер приказал с наступлением темноты отвести к Берлину все войска, а штаб-квартиру обосновать в казармах военно-воздушных сил в Эйхе, близ Потсдама.

Так начался день, когда Адольфу Гитлеру — Шикльгруберу исполнилось 56 лет. Как он был не похож на все предшествовавшие ему юбилейные даты фюрера!

Обычно в этот день в Берлине проходил парад, шумели демонстрации, балы, рауты. А теперь?..

…Адмирал Фосс, попавший через несколько дней в плен, рассказывал, рассеянно смотря через пыльное окно квартиры тюремного надзирателя:

— Мы вынуждены были тогда спускаться по скользким, грязным ступеням в бункер. Раньше мы в этот день по толстому ковру поднимались вверх.

В бункере собрались все главари рейха. В назначенное время в комнату вошел Гитлер. Его сопровождали Геббельс, министр вооружений Шпеер, адъютант генерал Бургдорф. Все встали. Высокие чины рейха поклонились и выбросили руку вперед. Некоторые из присутствующих в последние дни, или даже неделю, не виделись с фюрером и были поражены его внешним обликом. Он давно изменился, постарел, осунулся, волочил ногу и подергивал плечом. Но сейчас совсем сдал. Гитлер сгорбился, побледнел, обмяк, ходил с трудом, ступал осторожно, словно боялся упасть, вспухшие от бессонницы глаза покраснели.

Точно соблюдая табель о рангах, к фюреру подходили его приближенные: Геринг, Гиммлер, Борман, Фегелейн, Дениц, Кейтель и другие.

После рукопожатия чины отходили в противоположный угол комнаты, и там вскоре возникла оживленная беседа за столиками. Говорили о Цоссене, первых русских снарядах, разорвавшихся в Берлине, о переговорах обергруппенфюрера Карла Вольфа с англичанами и американцами в Швейцарии.

Одним из последних к Гитлеру подошел Артур Аксман — имперский руководитель «гитлерюгенда». Он просил фюрера подняться во двор имперской канцелярии, где выстроилась колонна юных фольксштурмистов. Гитлер пошел. Его сопровождали Ева Браун, Аксман, Борман и Бургдорф. Выбравшись из подземелья, они увидели юнцов, одетых в длинные шинели и немигающими глазами глядящих на своего фюрера. Фольксштурмисты ждали напутствия, прежде чем пойти в бой.

Гитлер обратился к ним с кратким словом: «Мы должны обязательно выиграть битву за Берлин. Хайль вам!» — закончил он.

Но никто не ответил. То ли потому, что не знали, как в таких случаях нужно себя вести, то ли были поражены словами фюрера и его видом.

Когда вновь спустились в бункер, между Гитлером и Аксманом состоялась беседа о фольксштурмистах.

В тот же день, 20 апреля в 16.30 в подземелье началось очередное «обсуждение ситуации». Это было последнее совещание, на котором присутствовали почти все руководители рейха.

Из докладов генералов Йодля и Кребса рисовалась картина отступления на всех фронтах.

Гитлер часто перебивал докладчиков и пытался узнать подробности боев на берлинском направлении. Генералы искали обтекаемые формулировки, дабы не вызвать очередного гневного припадка фюрера. Но они не избежали его. После докладов Гитлер обрушился на генералов, обвиняя во всем их бездарность и возлагая надежду на дипломатию.

Риббентроп ухватился за это и предложил немедленно начать переговоры с Эйзенхауэром и Монтгомери. Он намекнул, что каналы, по которым нужно действовать, могут быть найдены в ближайшие дни.

Заявление Риббентропа встретили с интересом и надеждой. Но никаких решений на этом совещании принято не было. Молчание было знаком согласия.

В заключение фюрер объявил, что все руководство рейха делится на три группы. Он вместе с Геббельсом, Борманом, Фегелейном решил остаться в Берлине. Тут же будут находиться Кребс и Фосс. Военные руководители объединенного военного командования — Кейтель и Йодль — направлялись на новую штаб-квартиру северо-западнее Берлина. Фельдмаршалу Кесселрингу передавалась высшая военная власть и право руководить делами правительства на юге Германии, а гросс-адмиралу Деницу — на севере. Гиммлер и Риббентроп были направлены в Шлезвиг для дипломатических поисков и зондажа настроения союзников по антигитлеровской коалиции.

О Геринге не было сказано ни слова.

После совещания многие руководители рейха, забрав с собой чемоданы, сели в машины и взяли курс на запад. Удрал и Геринг. Риббентроп уложил пять больших чемоданов, заготовил паспорта на чужие фамилии, взял с собой ящики с продуктами и вином и удалился в неизвестном направлении.

В подземелье доносились разрывы тяжелых снарядов. Это нервировало Гитлера. Он звонил в обезглавленный штаб военно-воздушных сил и спрашивал:

— Знаете вы, что советская артиллерия обстреливает центр Берлина?

— Нет, — отвечали ему.

— Разве вы не слышите?

— Нет, ибо располагаемся в местечке, отдаленном от Берлина.

Так печально закончился пятьдесят шестой год жизни фюрера.

…А в это время Герман Геринг мчался в горы Баварии.

В последнее время отношения Гитлера с Герингом значительно ухудшились. На сегодняшнем совещании фюрер даже не упомянул его имени.

…Весь долгий путь Геринг дремал. Автомобиль выехал на извилистую дорогу, искусно построенную молодцами генерала Тодта, в подземный коридор, и только тогда машина остановилась перед двойными, тяжелыми бронзовыми воротами. Часовые подошли, откозыряли, и Геринг очнулся. На лифте рейхсмаршал поднялся в резиденцию канцлера и вошел в круглый зал с огромными стеклянными окнами, из которых открывался предутренний вид на цепь гор…