Так берегись - [4]

Лицо Нумминориха явственно вытянулось.

– А что, и так бывает?

– К сожалению, да. Реальность, частью которой мы неизбежно становимся, включаясь в поток её повседневной жизни, постепенно изменяет нас. И далеко не всегда к лучшему. Когда мы совершаем короткие путешествия между Мирами, изменения не успевают даже начаться, поэтому, в общем, всё равно, куда нас занесло. Но места для длительных остановок надо выбирать с умом. Существуют миры, исполненные магии – настолько, что по сравнению с ними у нас, можно сказать, вообще никакой магии нет. Говорят, в древности находились безумцы, которые нарочно отправлялись в подобные места и старались задержаться там подольше. Не всем удавалось уцелеть, но те, кому удавалось, возвращались домой такими могущественными колдунами, что земля не могла их носить; кстати, я слышал, именно из-за них и возникла вернувшаяся сейчас мода ходить, не касаясь земли, чтобы наглядно продемонстрировать свою крутость…

– А когда надолго задерживаешься в реальности, где магии гораздо меньше, чем у нас, можно постепенно перестать быть магом? – перебил меня Нумминорих.

– Именно это я и хотел тебе сказать. Я сам в своё время несколько засиделся в подобном месте. Хвала магистрам, не настолько долго, чтобы совсем разучиться. Но знал бы ты, как мне было страшно в Коридоре между Мирами после долгого перерыва. Мне! Страшно! В Хумгате! Звучит, как полный абсурд.

– Да уж, – удивлённо согласился Нумминорих. – Всё равно как если бы я в собственном доме вдруг начал от ужаса орать.

– Тем не менее именно так и было. Но, хвала магистрам, прошло. Принято считать, будто всякий опыт драгоценен, но знаешь, по-моему, всё-таки нет. Есть вещи, без которых вполне можно обойтись. По крайней мере, добрую половину своего опыта я тебе совершенно точно не пожелаю. И вообще никому, начиная с себя.

По встревоженному выражению лица Нумминориха я понял, что снова перебрал с драматизмом и поспешно сменил тон:

– С другой стороны, без этого опыта был бы сейчас не я, а кто-то другой. И тоже говорил бы тебе ерунду, но какую-нибудь другую. С сослагательным наклонением вечно такая беда. Так что проще махнуть на него рукой и просто порадоваться, что ты такой шустрый, скачешь между Мирами без посторонней помощи, и всё тебе нипочём.

Сказал это и, что удивительно, действительно наконец-то обрадовался. По-настоящему, искренне, я имею в виду. Всё-таки привычка держать слово – отличная штука. При условии, что хотя бы иногда дельные вещи говоришь. И снова повторил:

– Нет, ты всё-таки правда очень крутой.

– Как же легко иметь с тобой дело! – просиял Нумминорих. – Узнал, что я тайком в Хумгате гуляю, и голову не оторвал. Хотя ясно же, что сразу подумал: «А ведь мне потом этого придурка, мать его за ногу, по всей Вселенной искать!»

– Ну уж нет, никакого «придурка» у меня в мыслях не было, – возразил я. – И мать, и нога там тоже отсутствовали. То есть я вообще ни разу не выругался, а очень вежливо и деликатно представил, как буду тебя, придурка, мать твою за ногу, искать по всей этой грешной, мать её за ногу, Вселенной. Оцени!

Я так его насмешил, что какое-то время мы шли, не разбирая дороги. Но больше никуда не проваливались. Наоборот, наконец-то благополучно вышли с пустыря в самом конце улицы Жареных Предков, уж её-то я хорошо знаю, такое название поди забудь. Она ведёт в Новый Город; когда едешь туда в амобилере, улицу Жареных Предков лучше объезжать стороной: мостовую тут ещё и не начинали приводить в порядок. Надеюсь, ещё долго не начнут, потому что мне нравятся цветущие кустарники, проросшие между вывороченными камнями. Ради такой красоты не жалко пару дюжин лишних раз споткнуться, когда идёшь по улице Жареных Предков пешком.

– Кстати, «предки» это просто такие маленькие квадратные пирожки, – заметил Нумминорих. – Старинная угуландская кухня. Драхховская то есть, без Очевидной магии, зато с кучей лесных трав и специальными рифмованными присказками, чтобы залепить каждый угол, теперь такие, наверное, только в самых глухих деревнях пекут. Давно собирался тебе это рассказать, а то даже страшно представить, что ты в связи с этим названием обо всех нас думаешь. Нравы у нас в старину и правда были те ещё, но всё-таки собственных предков на ужин не ели. А если и ели, то не массово. И не каждый день.

– А только по большим праздникам, – кивнул я. – Оно и понятно, количество предков в любом семействе строго ограничено. На каждый день точно не напасёшься. Не переживай, я уже свыкся с концепцией людоедства, до недавнего времени скрашивавшего суровые будни угуландских колдунов. Так что про пирожки можешь не заливать.

– Я и не заливаю, – совершенно серьёзно сказал Нумминорих. – Когда учился в Королевской Высокой Школе, писал курсовую об исторических и культурных причинах возникновения наиболее причудливых городских топонимов. Тогда про пирожки и узнал.

* * *

Я проводил Нумминориха до калитки и наотрез отказался от его гостеприимства, потому что сладкое домашнее вино в беседке среди цветущих йокти и груш – дело, безусловно, хорошее, но не настолько, чтобы жертвовать ради него ещё одной долгой пешей прогулкой – назад, в Старый Город, через пустынный центр, местами всё ещё настолько заброшенный, что похож не на один из районов столицы Соединённого Королевства, а на незнакомый необитаемый мир, исполненный какой-то неизвестной мне тёмной, причудливой магии, соблазнительной, как любая неразгаданная тайна.