Таинство Исповеди. Как научиться каяться и перестать прятаться от Бога - [14]

Как быть, если чувствуешь, что для тебя существенна человеческая сторона таинства Исповеди, например, важно, чтобы священник тебя по-настоящему понял? С одной стороны, это понимание и вправду необходимо, чтобы священник мог помочь нам работать над собой, идти тем путем, которым мы должны идти. Но это не имеет отношения к нашему покаянию перед Богом. Это немного из другой области. На исповеди мы должны искать не понимания, а прощения наших грехов, и о нем просить Бога. Если же мы в таинстве Покаяния ищем сочувствия, участия священника, то это все – человеческая немощь, это – ошибка.

Безусловно, бывает, что общение с конкретным священником помогает какие-то вещи глубже понять, ощутить. Но это период становления, период духовного детства. После него нужно идти дальше – как бы поднявшись на следующую ступеньку. Не так, что, мол, раньше для меня духовник был важен, а теперь я способен идти сам, поэтому я забыл, кто он такой. Нет. Но вместе с тем должно быть четкое разделение: есть свидетель и есть Тот, перед Кем мы приносим покаяние.

«Се, чадо, Христос невидимо предстоит, приемля исповедание твое» – эти слова перед исповедью, которые люди зачастую не понимают, обязательно должны доходить до сознания. Священник обязан их доводить, и сам человек прежде, чем стать перед аналоем с крестом и Евангелием, должен привести себе на ум: вот, я предстою Христу и исповедую перед Ним свои согрешения. Он действительно здесь, и я действительно перед Ним. Здесь и сейчас я могу оправдаться в преддверии Страшного суда, принося покаяние.

Нередко человек, исповедав какой-то грех, замолкает и смотрит на священника, как бы ожидая от него ответа, реакции или пытаясь понять: осуждает он меня за то, что услышал, или нет? Это лишнее. Не надо, вспомни, что ты находишься перед Богом, и не переоценивай человеческого участия.

Как преодолеть суету и спешку

Очень важно перед исповедью молиться. Молиться и о прощении согрешений, и о том, чтобы Господь помог покаяться с сокрушением сердечным и дал силы к исповеданным грехам не возвращаться. Исповедь не должна быть подобна окунанию – нырнул в воду и тут же из нее выскочил. Нет, прежде ты проделываешь какой-то путь, потом входишь в воду, плывешь и, доплыв до другого берега, выбираешься на него. Это процесс.

Как мы порой заходим в храм? Нередко – опаздывая куда-то, спеша, так что момент входа и выхода из храма ускользает от нас (так же, как, например, момент вхождения священника в алтарь). А как должно быть? Входя, ты должен вспомнить, что собираешься сделать. Как перед молитвой необходимо от всего упраздниться, обо всем забыть и вспомнить, Кому ты предстоишь, так же и перед исповедью: обо всем забыть, кроме того, в чем ты сейчас хочешь покаяться перед Богом. Это предельно важно.

Можно сказать, что этому препятствуют многие внешние факторы: и состояние других людей, ожидающих исповеди, и настроение священника, и стесненность во времени. Все это – осложняющие моменты, и они могут сбивать человека с толку, но единственный, на мой взгляд, способ преодолеть их – за пределами таинства Исповеди жить в покаянии перед Богом. Тогда и во время совершения таинства все будет хорошо; даже если ты чего-то не сможешь в момент самой исповеди вспомнить, то не упустишь этого впоследствии.

Литургическое богословие пытается определить, что в какой момент Евхаристии происходит. Но сколько бы мы ни старались эти моменты обозначить, нельзя сказать: во время этой молитвы совершается самое важное, поэтому отбрасываем другие части Евхаристии, этого достаточно! Нет, по большому счету вся Евхаристия – единое целое. То же можно сказать и о нашей христианской и церковной жизни. В ней важно все.

Поэтому, если покаянием проникнута вся наша жизнь, оно никуда не денется и в момент исповеди, каковы бы ни были внешние факторы. Условно говоря, храм загорится, а покаяние будет пребывать в нашем сердце. Если человек еще до того, как прийти на исповедь, все оплакал и, что называется, все слезы выплакал, к аналою с крестом и Евангелием он принесет одно словесное исповедание, потому что все, что должно было в его сердце произойти, уже произошло. Бывает и иначе, хотя реже: человек сначала исповедуется, потом оплакивает свои грехи. Но правильнее, конечно, наоборот.

Есть люди (в большей степени это касается женщин), которые имеют странное убеждение, что если ты на исповеди не плакал, то ты и не исповедовался. Такое убеждение приводит порою к совершенно недолжной вещи, когда человек приходит на исповедь и начинает из себя слезы буквально выжимать, доводит себя до состояния истерики, всхлипывает, рыдает, при этом каясь не в каких-то страшных преступлениях, а в повседневных грехах. И видно, что он попросту накручивает себя. Но Богу истерика не нужна. Богу нужны искреннее покаяние и труд, а состояние экзальтации никакого отношения к этому не имеет. Кающийся может горько плакать на исповеди, чувствуя боль и леденящий сердце ужас своих грехов. Тогда слезы хороши – они очищают душу. А рыдания придуманные – только во вред. Такой исповедник, по сути, лжет самому себе, Богу, священнику, а от реальной исповеди уходит. На самом деле он старается показать: я настолько хороший, что даже плачу. И как я совершил все эти грехи, просто не знаю…