Таинственный сад; Маленький лорд Фаунтлерой; Маленькая принцесса. Приключения Сары Кру - [165]

Она взяла спички и подожгла бумагу. Яркое пламя осветило комнату.

— Как хорошо! — воскликнула Сара.

Она подошла к столу и движением руки пригласила Эрменгарду и Бекки следовать за собой.

— Прошу вас садиться, прекрасные дамы, — сказала она. — Мой благородный отец, король, уехал в дальнее путешествие и поручил мне пригласить вас на пир… Что же вы не начинаете, менестрели? Мы хотим послушать вас… Принцессы, — торопливо объяснила она Эрменгарде и Бекки, — всегда приглашали на пир менестрелей…

Только успели принцесса и ее гостьи взять по пирожку, как тотчас же вскочили и, побледнев, стали прислушиваться, глядя на дверь.

Кто-то шел по лестнице. Ошибки быть не могло. Они узнали знакомые шаги и поняли, что пиру наступил конец.

— Это… хозяйка! — задыхаясь, прошептала Бекки к уронила на пол свой пирожок.

— Да, — сказала Сара, и глаза ее стали огромными на худеньком побледневшем лице. — Мисс Минчин поймала нас.

Мисс Минчин отворила дверь. Она тоже была бледна, но от гнева. Посмотрев на испуганные лица девочек, она перевела глаза сначала на пиршественный стол, а потом на догоравшую в камине бумагу.

— Я подозревала кое-что, — сказала она, — но такого не ожидала. Лавиния была права.

И так они узнали, что Лавиния выдала их. Мисс Минчин подошла к Бекки и дала ей пощечину во второй раз за этот злополучный день.

— Наглая тварь! — воскликнула она. — Ты завтра же утром оставишь мой дом!

Сара стояла спокойно, только глаза ее становились все больше, а лицо бледнее. Эрменгарда заплакала.

— Не прогоняйте ее, мисс Минчин! — попросила она. — Тетя прислала мне вот эту корзину с лакомствами. Мы только… У нас был званый вечер.

— Да, я вижу, — грозно проговорила мисс Минчин, — с принцессой Сарой во главе… Я знаю, что эта ваша затея, — сказала она, обернувшись к Cape. — Эрменгарде никогда не пришла бы в голову такая мысль. И вы же, без сомнения, украсили стол этим тряпьем и обрывками бумаги?.. Ступай в свою комнату!.. — крикнула она Бекки, и та, закрыв лицо фартуком, проскользнула в дверь. Плечи ее вздрагивали.

Наступила очередь Сары.

— Я поговорю с вами завтра, — сказала мисс Минчин, — но предупреждаю вас теперь же, что вы останетесь без завтрака, без обеда и без ужина.

— Я и сегодня не обедала и не ужинала, мисс Минчин, — сказала Сара.

— Тем лучше. По крайней мере, в другой раз вы не позволите себе ничего подобного. Что же вы стоите?.. Убирайте все в корзину!

И мисс Минчин начала сама сбрасывать в нее пирожки, конфеты, фрукты и тартинки.

— А это что такое?! — вдруг воскликнула она, увидав книги. — Как могли вы, Эрменгарда, принести ваши дорогие, новые книги на этот грязный чердак? Возьмите их и ложитесь в постель. Вы останетесь завтра на целый день в своей комнате, и я напишу вашему отцу. Что бы он сказал, если бы узнал, где вы были сегодня вечером?

В эту минуту на лице Сары появилось то спокойное, задумчивое выражение, которое так раздражало мисс Минчин.

— Что вы так смотрите на меня? — гневно спросила она.

— Я думала, — ответила Сара так же, как отвечала некоторое время тому назад на тот же вопрос.

— О чем же вы думали?

Сара и теперь говорила не дерзко, а спокойно и грустно.

— Я думала, — тихо проговорила она, — о том, что сказал бы мой папа, если бы мог увидать меня здесь.

Мисс Минчин пришла в страшную ярость и забылась так же, как и тогда в классе. Она бросилась к Саре и ударила ее.

— Дерзкая девчонка! — крикнула она. — Как вы смеете?

Она схватила книги, сбросила как попало в корзину со стола все, что оставалось на нем, сунула корзину в руки Эрменгарде и, толкнув ее к двери, последовала за ней.

— Теперь можете думать сколько угодно, — сказала она Cape. — Ложитесь в постель сию же минуту!

Она захлопнула дверь за собой и за бледной, спотыкавшейся под тяжестью корзины Эрменгардой, и Сара осталась одна.

Прекрасный сон кончился. Последняя искорка погасла в камине; золотые тарелки, украшенные роскошной вышивкой салфетки и душистые гирлянды снова превратились в старые носовые платки, обрывки белой и красной бумаги и оборванные искусственные цветы; менестрели исчезли, и музыка смолкла. Эмили сидела, прислонившись к стене, и смотрела очень сурово. Сара подошла к ней и взяла ее в свои дрожащие руки.

— Никакого пира уже нет, Эмили, — сказала она, — и принцессы нет. Остались только две заключенные в Бастилии.

Сара села и закрыла лицо руками.

Неизвестно, что бы случилось, если бы она оглянулась и посмотрела на окно. Во всяком случае эта глава была бы тогда написана иначе. Если бы Сара взглянула на окно, то увидела бы в нем лицо Рам Дасса, смотревшего на нее, как в тот вечер, когда у нее была Эрменгарда.

Но Сара не оглянулась. Она некоторое время сидела, закрыв лицо руками, а потом встала и тихо подошла к постели.

— Я не могу представить себе ничего, — сказала она. — Лягу лучше спать; может быть, увижу что-нибудь хорошее хоть во сне.

Она вдруг почувствовала такую слабость — должно быть, от голода, — что должна была присесть на постель.

— Как было бы хорошо, если бы в камине горел веселый огонек, — прошептала она, — а около него стоял мягкий стул… и стол с горячим, горячим ужином… а постель была бы мягкая, с теплым одеялом и большими пуховыми подушками… и если бы… если бы… — Сара закуталась в свое тоненькое одеяло, закрыла глаза и заснула.