Таинственный подарок - [15]
Кошка? Я бросился на кухню. Клетка, где был заперт котенок Тяпа, была пуста, а дверца открыта. Забытый нами пленник как-то изловчился и убежал. Ясно! Неизвестный разговаривает с Тяпой…
— Мяу! Мяу! — неслось с лестницы.
— Фу, какой нетерпеливый! — сказал неизвестный. — Я три года не был дома, а не мяукаю. Иди, иди сюда!
В ту же минуту Боб, как ужаленный, отскочил от двери:
— Крокодилы несчастные! Это жилец из запечатанной комнаты. Доктор вернулся домой, а мы его не пускаем… Человек с фронта…
Боб метнулся на кухню, вскочил на плиту, быстро отвинтил чашечку у электрического звонка, открыл входную дверь и, просунув на лестницу голову, громко позвал: „Кис! Кис! Кис!“
— Ой, кто тут? — воскликнул он. — Вы сюда звоните? Звонок испорчен. Вы не видели, случайно, кошечки? Такая маленькая, черненькая, убежала… — болтал он самым непринужденным образом. — Вы, может быть, и стучали? Вот обида! Кто-то колол наверху дрова, и мы не слышали вашего стука. Звонок мы сейчас исправим. Пожалуйста, проходите.
На пороге стоял очень высокий моряк в синем кителе, через одно плечо у него был перекинут серый плащ, на другом, закрывая погон, сидел котенок Тяпа. В руке моряк держал небольшой чемодан.
— Вот я и дома! Чудесно! — сказал он, входя на кухню и щурясь от света после полумрака на лестнице. — А вы здесь живете? Нет? Так! А кто-нибудь из жильцов есть дома? — расспрашивал моряк.
Тяпа, мяукнув, спрыгнул с его плеча на плиту. Боб глазами показал мне на погон моряка.
Один просвет на золотом поле и четыре серебряных звездочки. Капитан-лейтенант! У морских врачей погоны уже и поле серебряное. И нашивки на рукавах не золотые!
— Николай Евгеньевич! Сын Людмилы Ивановны! — чуть не закричал я, но Боб предостерегающе поднес палец к губам пихнул меня в бок: „Молчи! Молчи!“
— Вы кто же? Маляры? Уж больно маленькие, — спросил моряк. Он внимательно посмотрел на Сеню. — Где-то я тебя видел, мальчуган. До того знакомое лицо…
В это время входная дверь хлопнула, и вбежала совершенно запыхавшаяся тетушка.
— Коленька! Коленька! — крикнула она, бросаясь к моряку. — Мне девочка на дворе сказала. Приехал… Радость-то какая!.. И не предупредил. Мама через час тоже дома будет… — и старушка залилась слезами.
— Идем в комнату… Ты же здесь не был! В старую квартиру снаряд попал! — радостно и растерянно бормотала Мария Николаевна. — Мальчики ремонт кончают. Помощь семье фронтовика!..
Боб грозно взглянул на меня и Сеню и показал на часы. Двадцать минут седьмого! Через сорок минут приедет Людмила Ивановна! А нам оставалось еще наклеить пять полос обоев и бордюр…
С лихорадочной поспешностью мы начали работать. „Скорей! Скорей!“ — шептал Боб. — Вдруг Людмила Ивановна приедет раньше…“
Мы так были поглощены наклейкой обоев, что даже не слышали о чем говорили Николай Евгеньевич и тетушка. Вдруг мы услышали:
— А ну, мальчуганы! Давайте-ка я вам помогу!
В одно мгновение Николай Евгеньевич оказался на стремянке рядом с Сеней. — Подайте-ка мне полоску, — скомандовал он. — Я мальчишкой, когда на даче с мамой жил, — однажды три комнаты оклеил. Тряхну стариной… Ага! Обои с рисунком. Дело коварное… Ничего, подгоним.
Наш неожиданный помощник работал удивительно ловко. Через пятнадцать минут с обоями было покончено. Оставался бордюр.
— Бордюр мы будем клеить с помощью „человека-лестницы!“ — сказал Николай Евгеньевич и скинул с себя китель.
— Сними ботинки и встань ко мне на плечи! — обратился он к Бобу.
Боб не заставил себя ждать. Раз! — и его голова оказалась под самым потолком. По мере того, как Боб наклеивал бордюр, „человек-лестница“ двигался вдоль стенок.
Часы показывали без десяти семь, когда последний метр бордюра окаймил комнату, а с улицы донесся шум подъехавшего грузовика.
Я выглянул в окно. На грузовике — на тюках и на корзинках сидели наши ребята из лагеря. Из кабинки шофера выходила сама Людмила Ивановна…
— Бежим! — шепнул я друзьям.
— До свиданья! — крикнули мы и, схватив свои кисти и ведро, выбежали из квартиры.
— Мальчики! Мальчики! — неслось нам вслед. — Куда вы, куда?
Молча мчались мы по лестнице в спасительный подвал. Вот и дверь. Ползком мы подобрались к окну с откинутым щитком.
Людмила Ивановна уже шла по двору… Пузырек и редактор „Известий форта Тимура“ — Глеб Сахновский несли ее вещи.
— Нет, нет, Людмила Ивановна! Мы сами, сами донесем, — спорил Пузырек. — Не помогайте… Шофер нас подождет…
— Колечка! — вдруг крикнула Людмила Ивановна и бросилась в подъезд.
Пузырек и Глеб в растерянности остановились.
Что произошло в подъезде при встрече Людмилы Ивановны с сыном, мы видеть и слышать не могли. Через минуту Николай Евгеньевич сам понес наверх корзинку и мешок Людмилы Ивановны. Пузырек и Глеб побежали к грузовику.
В тот же вечер, пока еще не окончательно стемнело, Сеня вставил с помощью замазки, которую мы стянули у знаменитого профессора, стекла у больной соседки Марии Петровны. Я и Боб закончили ремонт в квартире ненастоящей тетушки. Она встретила нас с распростертыми объятиями. И мы сразу поняли, как напрасны были наши страхи.
Дверь „под дуб“ была Бобом снова перекрашена. Теперь она уже не напоминала задачу по отгадыванию следов диких зверей. Гусиные перья за себя постояли!
