Таинственный монах - [33]

Когда плотник сделал паузу, Ермилов подошел к нему и сообщил, что государь московский желает его видеть.

— Зачем? — поинтересовался Исаак.

— Он хочет что-то предложить. — Ответил Игорь и тут же добавил, — вот только не спрашивайте меня, что именно он желает вам предложить.

— Хорошо, — проговорил плотник. — Я приду!

Уходя, Ермилов уже понял, чего желал от Исаака Петр. А когда ему пришлось участвовать в разговоре в качестве переводчика, он даже не удивился.

Монарх предложил Исааку поехать с ним в Москву.

Плотник согласился. Казалось, что подмену государя мог организовать сам Петр.

1698 год. Франция.

Все изменилось в одночасье летом тысяча шестьсот девяносто восьмого года от Рождества Христова. То событие не попало в летописи, и на это было много причин. Те несколько трагических дней в августе, по личному распоряжению француза Мишеля де Ля Гранда, были вычеркнуты и забыты. Во-первых, потомкам не нужно было знать, что Петр Алексеевич с посольством посетил Париж, где собирался проведать "своего брата" — короля французского. Последнее, правда, не успело случиться. Во-вторых…

Но об этом поподробнее.

За день до встречи с королем Людовиком XIV, как это обычно бывало, де Ля Гранд, Меншиков и Петр уединились в небольшом придорожном трактире. Здесь, пользуясь инкогнито и стараясь не показывать своим поведением, кем тот является на самом деле, государь, благодаря французу, снял на целый день комнату, дабы не привлекать к себе внимания в общем зале.

Трактирщик удивился такой причуде, но отказывать иноземцам, тем более что те платили щедро, не стал. Приказал слуге накрыть для гостей в комнате стол и доставить туда целую корзину самого лучшего вина, что имелось в подвалах дома.

Ко всему прочему Петр потребовал, чтобы их ни в коем разе не беспокоили. Хозяин пообещал, что этого не произойдет.

— Если вам, господа, еще понадобится вино, — произнес трактирщик, — вам достаточно дернуть вот за этот шнур. — Он показал на висевшую у дверей пеньковую веревку с огромным узлом на конце: — И я или мой слуга сразу же прибудем сюда.

Поклонился и ушел.

Вино лилось рекой. Пили они помногу. Особенно усердствовал Петр, Игорю даже казалось временами, что тот, будь на то его воля — осушил бы все бутылки в трактире.

— А хватит ли финансов? — Поинтересовался Ермилов у Меншикова, когда государь на пять минут удалился — по малой нужде. — Ведь напитки не бесплатные и стоят очень дорого? Особенно бургундское урожая тысяча шестьсот тридцатого года.

— У Петра есть средства, — пояснил Алексашка, затем поднес палец к губам и прошипел. — Т-сс. Хотя Петр и не говорил ничего такого, но мне кажется, Мишель, что трактирщик догадался, кто перед ним и теперь пытается выжать из государя как можно больше денег.

Вспомнился фрагмент одного из фильмов, что когда-то Игорь смотрел в детстве, как Петр приказал отправлявшимся в Голландию послам привезти для него сундук с инструментом, причем желательно недорогой. А между тем, отметил для себя Ермилов, государь не очень-то любил швыряться деньгами. Серебро да золото, которое он возил с собой, предпочитал тратить на морские приборы. Скорее всего, монарх просто мечтал открыть первую навигаторскую школу в России. Сейчас же монарх, вот уже не в первый раз, швырял деньги на вино. Кто был виновником того, что Петр пил? Лефорт? Меншиков?

— Денег хватит, — проговорил Алексашка, подливая в кубок Мишеля вино.

"Лишь бы здоровья хватило", — подумал Игорь и тяжело вздохнул.

— Ты, Мишель, лучше не вздыхай, — проговорил вернувшийся Петр, — а пей.

Против воли царя не пойдешь. Пить Ермилов старался в меру, но все равно после нескольких бутылок вслед за Петром и Меншиковым вырубился. И сделал это по-русски — лицом в салат.

Проснулся Игорь оттого, что кто-то яростно его теребил. Приоткрыл глаза и разглядел Алексашку. Хотел было махнуть рукой и снова грохнуться в салат, но передумал. Меньшиков был бледен. Волосы растрепаны, парик явно валялся где-то на полу, глаза навыкате. На правой ноге сапог, левая босая. Европейский кафтан (Петр так и не решился даже здесь, в Европе, отказаться от русского платья) расстегнут. На рубашке, у самого горла, пуговка оторвана.

— Все пропало, — прошептал он.

— Что пропало? — поинтересовался Игорь, приходя в себя.

— Пе-ет-тр-р!

— Что Петр?

— Он, он не дышит.

Ермилову на секунду показалось, что его окатили холодной, почти ледяной водой. Сон как рукой сняло. Игорь вдруг побледнел и испугался.

"Вот тебе бабушка и Юрьев день, — пронеслось у него в голове. — Проглядел, не рассчитал, и государя все-таки убили".

Мишель взглянул на Меншикова и спросил:

— Где он? И это, ты его убил?

Алексашка еще больше побледнел. Стал неистово осенять себя крестным знамением. И тут же, заплетаясь, промямлил:

— Да ты что? Чтобы я? Государя… Перепил его величество. Подагра, будь она неладная, скрутила. Эвон валяется. — И дрожащей рукой собутыльник показал на лежащего на полу государя.

Ермилов поднялся из-за стола. Пошатываясь, подошел к телу монарха. Присел. Тот лежал, раскинув руки. В одной из них бутылка бургундского вина, в другой кубок. Глаза открыты, и в них не то боль, не то страх. Игорю пришлось вернуться к столу. Он взял серебряную тарелку. Обтер ее рукавом, так, что она стала походить на зеркало. Вернулся к Петру и поднес тарелку к губам государя. Дыхания не было. Тарелка с грохотом улетела в угол комнаты. Ермилов выругался. Он посмотрел на Меншикова.