Таинственный человек дождя - [38]

Мисс Кроу утверждает, что человек дождя всегда появлялся перед лондонским палачом в год его смерти и очень часто перед судьями, когда они произносили смертный приговор. Она сопровождает свои слова многочисленными примерами, с указанием имен, места и времени.

Вполне естественно считать, что человек дождя нередко может рассматриваться как мститель.

Привидение из башни получило имя «Дама в белом». Речь идет об Анне Болейн, несчастной королеве, обезглавленной в этой башне по приказу мужа, кровавого Генриха VIII.

Есть имя и у грозного человека дождя.

В страшное время, свирепствовавшее много лет над Англией, Ирландией и Шотландией, Оливер Кромвель, безжалостный преследователь католиков, предал смерти благородного Джорджа Эдвардса Лейкхорста и совершил это не только для удовлетворения своей ненависти к папистам, но и для того, чтобы завладеть его состоянием.

Согласно легенде, во время казни хлынул проливной дождь, и Лейкхорст, промокший до нитки, взобрался на плаху и прокричал страшным голосом:

— Я ухожу во время дождя и вернусь во время дождя!

Потом палач, специалист высокого класса, одним ударом топора снес ему голову.

Сдержал ли Лейкхорст свое обещание? Знает ли кто-нибудь ответ на этот вопрос? Пути Господни неисповедимы, и с ними связаны странные тайны.

Работая над этой книгой, мы хотели начать ее с факта по меньшей мере странного: граф Эгберт Грейбрук (его полное имя Эгберт Эмманюэль Мери Лейкхорст), которому оказал помощь отец Картерет, был прямым потомком Джорджа Эдварда Лейкхорста, жертвы кровавого Кромвеля.

ГЛАВА II Волчья шкура

Хони-стрит[16] — очень приятное, многообещающее название, хотя в данной ситуации оно значит всего лишь «Медовая улица». В действительности это узкая грязная улочка в мрачном квартале Баттерси. На ней здания с обветшавшими, словно пораженными проказой фасадами, жмутся друг к другу, будто стараясь спастись от холода и ужаса.

Действительно, дом с покрытой плесенью вывеской, на которой был изображен золотой кулик, был едва ли не самым отвратительным из всех. На ржавой, висевшей на таком же ржавом крюке вывеске, болтавшейся на ветру так энергично, словно она танцевала джигу[17], была изображена желтая птица с длинным клювом. Пожалуй, это было скорее изображение призрака желтой птицы, смотревшей вдаль, на мосты Баттерси, тоже находившиеся в крайне плачевном состоянии.

Под призраком птицы можно было с трудом разобрать надпись, сделанную готическим шрифтом, гласившую, что владелец домка по имени Томас Гридль предлагал достопочтенной клиентуре любых птиц и домашних животных, приводил в порядок скелеты и набивал чучела птиц и животных. Для уважаемых студентов предлагался широчайший выбор анатомических препаратов, в том числе черепов и деталей скелета, а также различные лекарственные растения.

Томас Гридль настойчиво рекламировал лично им приготовленные снадобья, по его словам, высоко ценимые докторами, например, мазь от ран и нарывов, сироп от кашля, чай от болей в животе и волшебный напиток, избавлявший от зубной боли, глазных болезней, кровоточивого носа и множества других болячек.

Сгустилась ранняя темнота октябрьского вечера. На улицах свирепствовали дождь и ветер, а издалека доносились постепенно затихавшие раскаты грома удалявшейся грозы.

Ветер так сильно трепал вывеску, что можно было подумать, будто кулик на ней ожил и отчаянно призывал на помощь.

Тилли Блоу, домработница чучельника, потрепанная жизнью не слишком молодая особа, которую Томас Гридль весьма высоко ценил за умение хорошо поджарить рыбу и готовность помочь ему набивать чучело, вошла в комнату и сердито швырнула на полку небольшой сверток.

— Мясник не согласился отрезать мне кусок отличной ветчины, — заявила она, клокоча от гнева. — Поэтому мне пришлось взять требуху, чтобы приготовить хоть что-нибудь на ужин.

— Если добавить к требухе лук и укроп, получится прекрасное блюдо, — успокоил хозяйку старик. — Кроме того, у нас остался кусок замечательного шотландского сыра!

— Этот сыр сухой, как старая кость, и от него пахнет, как от протухшей курицы, — проворчала Тилли. — И вообще, не понимаю, почему я остаюсь здесь, тогда как мне предложили хорошее место у леди Сниттерби,

Том Гридль, маленький тощий старичок, с каждым годом все сильнее распространявший вокруг себя запахи камфары и формалина, прищурился.

— Ну, что касается леди Сниттерби… — начал он, хитро посмеиваясь, так как давно привык к эскападам своей служанки.

— Разумеется, леди Сниттерби!. — завопила Тилли.

— Совершенно верно! Она уже семь лет, как отдала Богу душу!

— Но мне предлагали место у нее двенадцать лет назад!

— Она скончалась бедной, как церковная мышь… И оставила в наследство после себя только трех котов! — развеселился Гридль. — Вот этих!

Три кота противной рыжей расцветки во все глаза следили с высоко расположенной полки за спорившими людьми, словно хотели принять участие в диспуте, заявив:

«Да, конечно, именно таким образом мы очутились здесь, и по нашим тощим животам вы прекрасно можете оценить, насколько хорошо относились к нам у леди Сниттерби!»

— Может быть, стоит выкинуть кого-нибудь на улицу, чтобы избавиться от конкурентов, претендующих на эти три жалких унции требухи? — продолжала Тилли. — Надеюсь, при этом им повезет встретиться с человеком дождя!