Таинственное убийство Линды Валлин - [29]

— По-моему, я уже говорил. — Кнутссон скосился на свой список. — Семьдесят девять минус семьдесят мелкой шпаны… В группе соседей остается девять.

— И что они сделали тогда? — поинтересовался Бекстрём.

— Трое попадались за вождение в нетрезвом виде. Один из них вдобавок четырежды судим за это в течение двенадцати лет. Коллеги из Векшё описывают его как весельчака, а при мысли о том, что одному из них пятьдесят, одному пятьдесят семь, а самому весельчаку семьдесят…

Кнутссон вздохнул и пожал плечами в знак того, что все понятно без слов.

— Также у нас есть один, взятый с поличным на работе. Получил условный срок за растрату. Еще один, ударивший жену девять лет назад, его не застали при поквартирном обходе, по-видимому, отдыхает за городом, плюс неплательщик налогов и двое малолеток шестнадцати и восемнадцати лет. С ними все как всегда: украли по мелочовке, рисовали граффити, камнем разбили витрину, ссорились с другими сопляками.

Кнутссон снова вздохнул.

— Тот, который ударил жену? — спросил Бекстрём с любопытством.

— Вероятно, в деревне с той же супругой. Счастливая семья, по мнению соседей, с которыми разговаривали те, кто делал обход, — сообщил Кнутссон.

— Тогда он наверняка будет не против добровольно сдать анализ ДНК, — предположил Бекстрём. Счастливые люди обычно не возражают.

— Пожалуй, есть еще один, он меня самого немного интересует, — поведал Кнутссон. — Его зовут Мариан Гросс, и он родом из Польши. Ему сорок шесть лет, приехал сюда с родителями ребенком, они были политическими беженцами, имеет шведское гражданство с 1975 года. Прошлой зимой на него написали заявление с обвинениями в угрозах, сексуальном преследовании, да, приставании, как это называется, и всякой другой ерунде. Одинокий, детей не имеет, работает библиотекарем в университете здесь в городе.

— Подожди, Кнутссон. — Бекстрём замахал рукой. — Это же педик, неужели не понятно по описанию? Мариан. Кого еще так зовут? Библиотекарь, одинокий, без детей, — продолжил Бекстрём и оттопырил мизинец. — Достаточно поболтать с голубым, заявившим на него.

— Ты не поверишь, — сказал Кнутссон, — но заявительница — женщина, на пятнадцать лет моложе его, они работают вместе.

— Ничего себе! — удивился Бекстрём. — Другой библиотекарь. И что он сделал с ней тогда? Показал свою польскую колбасу на университетском рождественском празднике или?..

— Он отправил ей несколько анонимных писем по электронной почте, послания, которые лично я считаю достаточно непристойными. Обычная похабщина, но есть в них и что-то угрожающее.

Кнутссон покачал головой с неприязненной миной.

— Обычная похабщина? — Бекстрём с любопытством посмотрел на Кнутссона. — Ты не мог бы быть немного более… — Бекстрём многозначительно махнул правой рукой.

— Конечно. — Кнутссон глубоко вздохнул, словно собираясь с силами. — Вот несколько примеров. Во-первых, старый классический номер с резиновым членом, который прислали ей на работу. Самой большой модификации, черного цвета с приложенным анонимным письмом, в котором отправитель сообщает, что он точно повторяет его собственный.

— По-моему, ты говорил, что он поляк, — ухмыльнулся Бекстрём. — Наверное, парень просто дальтоник. Или член у него вот-вот отвалится.

Бекстрём расхохотался так, что его круглый живот запрыгал.

— Во-вторых, письма по электронке и обычной почте, где он рассказывает, что видел ее в городе и в библиотеке и выражает свое мнение по поводу ее нижнего белья. Этого хватит или продолжить? — Кнутссон вопросительно посмотрел на Бекстрёма.

— Судя по всему, самый обычный похабник, — сказал Бекстрём.

«И с чего вдруг малыш Кнолль внезапно продемонстрировал нежную сторону своей души, — подумал он. — Неужели тайком посетил нашего кризисного терапевта?»

— Но не из-за этого я, прежде всего, обратил на него внимание, — проворчал Кнутссон.

— И в чем же дело? — спросил Бекстрём. — Потому что он поляк?

— Он проживает в одном доме с жертвой, — сообщил Кнутссон. — В квартире прямо над ней, если я правильно понимаю.

— ДНК, — прорычал Бекстрём, выпрямился и нацелил пухлый указательный палец на Кнутссона. — Ты мог бы сказать об этом сразу. Отправь кого-нибудь, и возьмите у него пробу ДНК, а если не согласится добровольно, мы притащим его сюда.

«Наконец что-то начинает складываться», — подумал он.

Только в самом конце дня пришло обещанное предварительное заключение патологоанатома. Его прислали на факс технического отдела, а там оно легло на стол комиссара Энокссона из криминальной полиции Векшё, который в расследовании отвечал за работу экспертов. И, прочитав его, тот сразу же разыскал Бекстрёма, чтобы обсудить с ним содержание полученного документа.

— По мнению эскулапа, она умерла между тремя и семью утра. Задушена при помощи удавки, — сказал комиссар.

— Не надо носить белый халат, чтобы это понять, — усмехнулся Бекстрём. — Если ты спросишь меня, то скажу: она умерла между половиной пятого и самое позднее пятью, — добавил он. «Судебные медики в своем амплуа, чертовы трусы».

— Я солидарен с тобой относительно времени, — согласился Энокссон. — Что касается остального, то ее, похоже, изнасиловали два раза. Во-первых, генитально, а во-вторых, анально и, возможно, именно в таком порядке. Не исключено больше чем дважды. Во всех случаях преступник кончил, то есть получил удовлетворение.