Таинственное похищение - [40]

Хью связался с группами партизан. Днем они прятались в скалах, а ночью устраивали вылазки, разрушали линии связи, дороги, нападали на части оккупационных войск. Офицеры штаба собирали переносную рацию, Хью передавал сведения, получал указания. Затем рацию разбирали и переносили на другое место. Из Каира ночью прилетали самолеты, сбрасывали на парашютах оружие и обмундирование, партизанские части перегруппировывались, действуя все более активно.

Хью сопровождали невысокие худощавые мужчины в английских хаки, с автоматами на груди и засунутыми за ремень пистолетами. Они тихо переговаривались на своем непонятном для Хью языке, а он листал выданный в служебном порядке тоненький англо-греческий разговорник, стараясь запомнить отдельные выражения.

Иногда он слышал близкое или отдаленное эхо перестрелок, трескотню пулеметов, гул длительных боев между борцами за свободу и гитлеровскими частями, проверял свое оружие и не снимал палец со спуска, пока опасные места не оставались позади.

Много ночей подряд они спускались в ущелья, карабкались на скалы, шли по краям бездн, еле видных в темноте.

Месяц спустя Хью уже был в Родопах, недалеко от старой болгаро-греческой границы. Здесь росли леса, в складках гор журчали веселые потоки. Округлые вершины были покрыты высокой травой. Солнце не палило так нещадно. Местные жители, сопровождавшие Хью, рассказывали ему, что в далекие времена здесь бродил Орфей и околдовывал своими песнями людей и зверей.

В горах севернее Ксанти Хью получил по воздуху приказ связаться с болгарскими партизанскими частями, действовавшими у северных отрогов гор, организовать переброску английского оружия для них и согласовать их действия с действиями греческих партизан.

После трех тяжелых ночных переходов четверо англичан в сопровождении болгарина укрылись в крохотном каменном здании сельской электростанции. Ее крытая плитами крыша почти вплотную подходила к полотну магистрали, пересекавшей массив и связывавшей Фракийскую низменность с побережьем Эгейского моря. Магистраль была очень оживленной. По ней то и дело проносились грузовики, стучали сапогами солдаты, шли эшелоны и артиллерия, тарахтели крестьянские повозки, брел на пастбища скот. Втиснувшись между кожухом динамо и стеной, четверо сидели вплотную друг к другу и весь день слушали этот неумолчный шум, от которого временами дрожало все здание и поскрипывала в проеме дверь, сбитая дубовыми досками. Мелодично шумела бежавшая рядом река. Ветви ив и фруктовых деревьев, росших у самой электростанции, качались на ветру, шаркая по неоштукатуренной стене. Проводник оставил им еду и исчез. Англичане переглянулись, тщательно проверили оружие и настороженно стали ждать. Сидели молча, боясь быть обнаруженными. Хью верил в свою звезду. Ему еще ни разу не приходилось попадать в такие переделки. Он и боялся, и в то же время с любопытством ждал, чем все это кончится. На исходе дня болгарин вернулся, открыл шлюз, вода, пенясь, потекла по желобу, приводной ремень замелькал в воздухе, помещение затряслось, наполнилось резким шумом, зажглась контрольная лампочка. Проводник снова вышел и вернулся в сумерках, но не один, а с каким-то человеком, который повел их за собой. Они перешли реку, быстро пересекли шоссе и начали подниматься в горы.

Следующий день они провели в деревенском доме, стоявшем на отшибе, вместе с представителями болгарских партизан и переводчиком. Подробно обо всем договорились, отдохнули. Хью осторожно выглянул в окно. У подножия скалистого склона вилась лента шоссе. Скала заслоняла собой часть деревушки, но зато другая ее часть была видна как на ладони. Домики, аккуратные и чистенькие, карабкались по противоположному склону, образуя красивую панораму. За ними высился холм, покрытый небольшими рощицами, между которыми пестрели участки обработанной земли.

Вечером партизаны проводили своих гостей в путь. К полуночи после подъема, продолжавшегося несколько часов, англичане оказались далеко от всякого жилья, в огромном лесу. Они шли лесом весь следующий день и ночью прибыли в лагерь греческих партизан. Хью тотчас распорядился собрать рацию и передал сведения о своей встрече. Ему приказали ждать дальнейших инструкций и ничего не предпринимать, пока не будет новых указаний. Тогда наступили те несколько недель, о которых Хью всегда вспоминал с удовольствием. Указаний все не было. Хью и его люди отлеживались под ласковыми лучами солнца, наслаждались прохладой тихих горных ночей, любовались чистым небом. Хью осмотрел и привел в порядок свои вещи, часами перебирал немногочисленные, но дорогие сердцу фотографии, записки, которые он вез с собой из Англии, предавался воспоминаниям или же бродил среди живописных каменных теснин.

Он знал, что это бездействие долго не продлится, что это лишь короткая пауза в полной напряжения военной жизни, догадывался, что там, в верхах, не спешат с разрешением вопросов, выжидая хода событий, или же проводят какую-то сложную политику, но не хотел ломать над этим голову, предпочитая заниматься собой. По образованию он был геологом, во время учебы мечтал побывать в далеких и неведомых странах, найти подземные богатства и открыть сеть предприятий с центром в Манчестере и с филиалами в Александрии, Басре и Бомбее, изучал индийский и арабский языки. Но когда он получил диплом, поехать никуда не удалось. Скончался отец, и Хью пришлось занять его место в торговой фирме, где отец был одним из компаньонов. Через три года началась война. Хью мобилизовали, и поскольку он знал арабский язык, послали в Египет, зачислив в особый отдел. Оттуда, как это часто случается на войне, он попал в качестве специального уполномоченного Каирского штаба в горы Орфея — Родопы.