Таинственное похищение - [23]

Шрифт
Интервал

, как ему удалось скрыться после провала в организации, как он уехал в Советский Союз и выучился там на геолога.

— Ты учился в Советском Союзе?

— Что, не верится? Мне бы тоже не верилось.

И он рассказал ему о советских студентах, о том, что большинство из них приезжает из деревень и рабочих поселков, о стипендиях и заочном обучении, о знаменитых ученых, выходцах из народа, которые выдвинулись благодаря своим способностям и трудолюбию.

Костер догорал. Раскаленные угли бросали на их лица красноватые блики, окрашивая их в медный цвет. Паренек так увлекся, что позабыл подбросить в огонь сучьев.

— А ты в Москве был?

— Москва! — мечтательно произнес геолог. — Я ведь в Московском университете учился.

Во взгляде Райчо появились восхищение и уважение. Москва была для этого, любознательного крестьянского паренька олицетворением всего самого прекрасного, о чем он мечтал, она возвышалась в его представлении над всем миром. Ему случалось перелистывать в сельской читальне иллюстрированные журналы, видеть там кремлевскую башню с часами, снимки заводов, комбайнов, тракторов, и все это сливалось в его сознании в нечто огромное, величественное, которому было имя Москва. Он вспомнил улыбающиеся лица советских людей, которые смотрели на него со страниц тех же журналов. Их он считал такими людьми, которые могут добиться всего, чего захотят.

Он совсем позабыл, что перед ним сидит человек, с которого он целый день не спускал глаз. И человек этот рассказывал так увлекательно и таким удивительным было все, что он рассказывал, что паренек старался не пропустить ни одного слова.

— А сколько подземных богатств, сколько руд, сколько минералов в Советском Союзе, Райчо!

Увлекшись, геолог начал рассказывать о богатствах болгарской земли.

— Эти горы, — и он похлопал кулаком по земле, — полны руд. Советские товарищи помогут нам сделать здесь чудеса. Мы установим буры, откроем рудники, построим заводы. Этот край станет совсем другим, помяни мое слово.

Паренек был взволнован до глубины души. Ему тоже захотелось рассказать что-нибудь. По натуре он не был молчаливым, а скорее застенчивым. Рос в горах, подолгу оставался наедине с собой, не с кем ему было поделиться волновавшими его мыслями. Он бывал в Асеновграде и Пловдиве, в Ксанти и Драме и знал, что за родными горами, за ущельями и лесными дебрями простираются равнины и моря, стоят большие города, полные неведомого. Но кого о них расспросишь, когда день-деньской бродишь по горам с козами да овцами? И вот теперь перед ним сидит человек, который много видел намного знает, который может рассказать обо всем, о чем его только спросишь. С чего же начать? Ему еще никогда не доводилось разговаривать с такими людьми, и потому он смущался, собирался сказать одно, а говорил другое.

— А я бывал на рудниках, — внезапно сказал он, услышав, что геолог говорит про рудники. Ему захотелось показать, что он понимает, о чем идет речь.

— На каких рудниках? — удивился геолог.

— И на фабрике, — добавил тот, довольный, что сумел чем-то поразить геолога.

— Где же это? — продолжал недоумевать геолог.

— На рудниках, которые за Маданом, и на фабрике под Златоградом.

— А-а, на старых рудниках, — понимающе кивнул тот головой. — Какая же там фабрика?

— Ну, не фабрика, а так постройки и контору называют.

— Вот оно что!

Видя, что геолог смотрит на него с интересом, паренек немного осмелел.

— Дед мой работал на этих рудниках.

— Смотри-ка, значит, ты потомственный горняк.

— Только он уже не работает, — виновато добавил он.

— Постарел, что ли?

— Он давно не работает. Там обвал случился, так ему пятку раздавило. На всю жизнь калекой остался. Все на солнышке ноги греет, говорит, что ему от этого легче, а сам все хромает.

Хотелось ему рассказать и о блестящих камешках, которые он находил в горах, но он боялся попасть впросак перед человеком, который учился в самой Москве всем этим вещам.

— А тебе хочется стать горняком? — геолог окинул взглядом его крепкую фигуру, мускулистые руки и добавил: — Нам сейчас люди потребуются. Бурильщиком тебя сделаем, хочешь?

Неожиданный вопрос смутил паренька.

— Да нет, как же это. — пробормотал он.

Снова где-то рядом стукнул копытами мул. Из леса донесся крик ночной птицы. Паренек испуганно вскочил, прислушался, шагнул в темноту, подошел к мулу, внимательно осмотрелся. Слова геолога согрели ему душу, пробудив в ней смутные мечты. Но в темноте они развеялись, и снова в сердце его закралось сомнение. «Мастер зубы заговаривать», — подумал он.

— Что случилось? — спросил геолог, когда паренек снова подсел к нему и подложил в костер длинный сук.

— Ничего. Мул спугнул птицу.

Геолог замолчал. На него напала дремота. Паренек, поразмявшись, снова почувствовал желание говорить.

— Вот ты все знаешь, а скажи, знаешь, где зарыт клад? — наивно спросил он, пристально вглядываясь в сонное лицо геолога. — Знаешь знаки, по которым его можно найти?

— Какие знаки?

Паренек замялся, но после недолгого молчания добавил:

— У нас в селе старик один живет. Тронутый вроде. Дедом Борилом звать. Так он все знаки в горах ищет.

Геолог улыбнулся и, зевнув, решительно произнес: