Таинственное похищение - [22]

Шрифт
Интервал

— Нарви сухого папоротника, чтобы постелить в палатке! — крикнул ему вдогонку геолог.

Вскипятив чай, они сели ужинать. Паренек застенчиво взял несколько ломтиков колбасы, которые геолог настоятельно совал ему в руки. Поели, натянули палатку и снова подсели к огню. Геолог расстегнул сумку и высыпал на землю все, что собрал за день.

Паренек часто видел подобные камешки, попадались ему и разные кристаллы, но сейчас он просто разинул рот от удивления. При свете большого костра кучка камней играла тысячью красок, от самых ярких до самых темных; они переливались, как живые. Здесь были темные блестящие обломки, одни совсем черные, другие с едва заметным зеленоватым отливом, третьи — серовато-черные с ржавыми, как поджаренные кофейные зерна, пятнами, четвертые — серые, со стальным блеском, с неровными медно-золотистыми и желтоватыми крапинками. На некоторых можно было заметить зеленые пятнышки, словно кто-то обрызгал их краской, на других — белесые отметины, похожие на лишаи. Несколько молочно-белых кристаллов отливали перламутром. Геолог погрузил пальцы в это великолепие оттенков, холодных и теплых, блеклых и ярких, улыбнулся довольной улыбкой и начал разглядывать каждый камешек в отдельности. Просматривая свои записи, он обертывал куски породы в исписанные листки и аккуратно укладывал их в рюкзак.

— Это что, золото? — с любопытством спросил паренек, дотронувшись до сероватого камня величиной с кулак, покрытого блестящими желтыми чешуйками.

— Нет. А тебе что, золото нужно? — спросил геолог, подняв голову. В зрачках его заиграло отражение пламени. Он порылся в карманах, вытащил тщательно сложенную несколько раз бумажку и осторожно развернул ее на ладони. На бумажке лежали желтоватые чешуйки, смешанные с песчинками. — Вот оно, золото. Я нашел его в песке у ручья, где мы обедали.

Паренек не смог скрыть своего разочарования, геолог понял это по выражению его лица.

— Что, не нравится?

— Нет. Дунешь, и ничего не останется.

— Это ведь не клад. Это самородное золото.

— И клад можно найти, — сказал паренек и загадочно умолк.

Геолог не обратил внимания на его слова, свернул бумажку и осторожно положил ее в карман. И снова занялся своими образцами.

Совсем стемнело. На чистом безоблачном небе зажглись звезды. Ветер пошумел, пошумел и утих. Паренек встал, потянулся. Немного погодя он принес еще кучу дров. Подбросив в огонь сучьев, он задумчиво опустился на свое место. Оба лежали опершись на локоть и смотрели, как пламя с шипением и треском гложет сырые ветки, превращая их в угли и пепел. Паренек полежал еще немного, неспокойно поерзал, словно под рубашку к нему заполз муравей, встал и сказал, что пойдет проведать мула. Отойдя на несколько шагов от костра, он прислушался, походил вокруг, похлопал мула по шее, вернулся и опять прилег напротив геолога. Видно было, что ему хочется начать разговор, но не хватает смелости. Несколько раз он открывал рот, собираясь что-то сказать, пока, наконец не заговорил:

— Вот ты все ходишь и собираешь камни, а кем же ты будешь?

Геолог встрепенулся. Костер, тишина, уединение — все располагало к откровенному задушевному разговору. Усталость исчезла, уступив место радости по поводу удачно проведенного дня.

— Я читаю по камням, Райчо, — сказал он.

Проводник взглянул на него с обидой. Геолог, увидев, что задел его, поторопился загладить свою вину, задушевно и примирительно добавив:

— Историю земли читаю.

Где-то совсем близко послышался шорох — это мул подобрался к рюкзаку и принялся его обнюхивать.

— А ну пошел отсюда! — отогнал его паренек, не вставая.

— Ты видел сегодня, чем я занимался. Земля — она как книга. Сверху обложка — толстая кора, снизу страницы — земные пласты. Каждый период развития земли оставил свою страницу. Страницы эти гигантских размеров. Каждая из них писалась тысячелетиями. Но человек, будь он хоть самим Крали Марко[4], не может их перелистать. Но там, где они выходят на поверхность земли — на берегах рек, на скалах, геологи видят, что за ними скрыто.

Паренек никак не мог представить себе землю в виде книги, и потому это сравнение ничего ему не подсказало. Мысли его двинулись совсем в ином направлении.

«Выходит, он и впрямь геолог. Так оно и есть, раз из села до сих пор никто не пришел», — мелькнуло у него в уме.

— Ты учил в школе про образование земной коры? — спросил его геолог. Вопрос был совсем неожиданный, и паренек смутился.

— Может, учительница нам и рассказывала, да разве запомнишь.

— Ты сколько лет учился?

— Как кончил четвертый класс, отец послал меня в горы овец пасти. Вот и все мое ученье.

Геолог уловил в его голосе грустные нотки, всмотрелся в смышленое лицо, озаренное пламенем костра, и участливо заметил:

— Ты еще совсем молодой, захочешь учиться — время есть.

— Наше дело со скотом возиться, какое тут ученье, — резко ответил паренек и подтолкнул в огонь недогоревшие концы сучьев.

— Ты что, думаешь, я в богатстве рос? Я такой же, как и ты. Когда учился в гимназии, летом на кирпичном заводе работал. Нелегко приходилось.

Он увлекся воспоминаниями, рассказал, в какой нищете жил в годы учебы, как стал ремсистом