Таинственная незнакомка - [13]

– Имбирный пряник. Вы мне дали пряник.

– Это верно. И если ты будешь вести себя так, как велит доктор, и лежать спокойно, пока он не вылечит твою руку, я испеку для тебя столько пряников, сколько ты захочешь.

– Да. А я буду играть на своей скрипке для вас и мейнштира Дэриуса.

Никто, разумеется, не счел возможным напомнить ему, что до того времени немало воды утечет.

Присутствие Неда Кроуи в доме изменило спокойное течение жизни Орианы, теперь у нее была масса дел. Так же как сэр Дэриус и миссис Стоуэлл, она прилагала все усилия, чтобы облегчить положение больного и соблюсти строгие предписания доктора Керфи. Она вообще привыкла быть занятой, и ее несколько тяготили дни полного безделья и праздные вечера. В Лондоне она обычно обедала с друзьями у себя дома или у кого-нибудь из них, и если сама не выступала на сцене, то посещала другие театры. Во время скачек светская жизнь ее становилась особенно оживленной.

В то время как баронет кормил Неда супом с ложки, а миссис Стоуэлл хлопотала на кухне, Ориана рвала старые простыни на бинты для свежих повязок. Позже экономка приносила в комнату Неда поднос с едой и бутылку вина для сэра Дэриуса. Ориана, как правило, обедала в одиночестве, глядя в окно на темнеющие склоны Скайхилла. Короткий час отдыха она проводила, сидя на неудобном стуле в гостиной и перечитывая сонеты Бена Джонсона. Единственное удобное кресло она велела отнести наверх – баронету оно было нужнее, чем ей.

По пути к себе в спальню Ориана заглянула в комнату больного. Сэр Дэриус сидел в кресле, сняв куртку и положив обутые ноги на сундук с одеялами. Сидел и смотрел на распростертое на узкой кровати неподвижное тело Неда, до подбородка укрытое простыней.

Ориана хотела уйти незаметно, но наступила на скрипнувшую под ее ногой половицу.

Темноволосая голова резко дернулась в ее сторону.

– Входите.

Ориана решила не обижаться на его повелительный тон.

– Я не могу предложить вам рома или бренди, но здесь еще осталось вино. – Она взяла со стола пустой стакан и наполнила его для Дэра. – Я пошлю завтра Донни к вам домой за сменой одежды и за всем, что еще понадобится.

– Что у вас за книга?

– Мой любимый поэт. Хотите оставлю вам?

– Вряд ли я смогу сосредоточиться на чтении. Наклонившись, Ориана коснулась его сапога:

– Их надо снять. Вы можете разбудить Неда, если станете ходить в сапогах по деревянному полу.

– Вы очень предусмотрительны, – заметил он.

– Моя мать была тяжело больна в последние годы жизни. Поднимите ногу. – Она ухватилась одной рукой за подошву, а другой – за каблук и стянула сапог, ловко и осторожно. – Теперь второй.

– Вы явно делали это раньше.

– Для отца. И для Генри.

– Вашего мужа?

Ориана кивнула. Несколько раз она оказывала эту услугу еще одному человеку. Мысли Орианы вернулись к той ночи, когда Томас Теверсал настоял, чтобы она раздела его с головы до ног. Сначала она сняла с него сапоги, потом галстук, рубашку, брюки и чулки. А он поднял ее на руки и отнес в постель. Потом она спросила, будут ли их любовные ласки такими же восхитительными, когда они поженятся. Он заверил ее в этом, заглушив вопросы жаркими поцелуями.

Спокойный мужской голос прервал болезненные воспоминания Орианы.

– Ваш отец жив?

– Он умер, когда мне было одиннадцать лет. В своем доме на улице Дюкале.

– В Париже?

– Нет, в Брюсселе. Его смерть была внезапной и совершенно неожиданной. Маме в этом смысле не повезло, она болела долго и мучительно.

Сочувствие, смягчившее выражение его темных глаз, отрезвило ее. Ориана мысленно отругала себя за излишнюю доверчивость, понимая, как она опасна.

Впрочем, вряд ли этот уроженец острова Мэн что-то слышал об обстоятельствах смерти ее отца. Кроме семейства Боклерк, никто не знал, что любовница герцога и его незаконная дочь сопровождали его тело в Англию. Герцога похоронили в Вестминстерском аббатстве, поблизости от его столь же небезупречного прадеда короля Карла II Стюарта.

Взяв со столика свою книжку, Ориана сказала:

– Если вам будет от меня что-нибудь нужно, дайте знать.

– Мне нужно ваше общество. – Неслышно ступая по полу в чулках, Дэр подошел к постели Неда. – Паренек спит крепко, наш разговор ему не помешает.

Обернувшись к Ориане, Дэр предложил ей кресло, а сам уселся на сундук. Ориана легко могла объяснить его потребность в общении: сколько бессонных и одиноких ночей провела она у постели больной матери!

– Как хорошо, что у Неда такой заботливый наниматель!

– Его мать Доррити служила у моих родителей еще раньше, чем оказалась участницей того любовного приключения, в результате которого Нед появился на свет. Моя мать была в ужасе от ее безнравственности, но никогда не отказывалась вновь принять ее на службу. Мы все любили Доррити. – Его широкие плечи высоко поднялись во время вдоха и опустились при выдохе. – Нед непременно хотел работать в шахте. Ему было неинтересно заниматься строительством, работать в плавильне, короче, он отказывался от всех других моих предложений. Прогнать его я не мог. Мой долг – заботиться о нем, такое обещание я дал его матери, когда она лежала на смертном одре. И вот теперь я чувствую себя ответственным за произошедшее с ним несчастье.