Таинственная незнакомка - [30]

— Знаете ли вы, железная женщина, что происходит в берлинском обществе?

— Могу представить. К счастью, в священных стенах нашей конторы по крайней мере прекратились ночные увеселения.

— К счастью для кого?

— В том числе и для вас, господин советник!

— Вот еще! Мне это доставляет удовольствие. Словно во Франции дореволюционных времен. Тост, который чаще всего провозглашают в берлинском обществе: «После нас хоть потоп!»

— И вы поехали со мной в Гревенитц, потому что рассчитывали провести выходной под этим лозунгом?

— Я знаю, зачем мы сюда приехали. Меня уже тошнит от этого! Простите, Хильда. Поездка сюда, тихая деревенская гостиница, уютные комнаты, ваша близость. Чего же вы еще от меня ждали?

— Сведении из Будапешта.

— В средние века женщин, подобных вам, сжигали на кострах как колдуний или причисляли к святым. — Господину фон Левитцову нужно несколько минут, чтобы восстановить внутреннее равновесие.

Хильда одаривает его очаровательной улыбкой. Она раскрывает свой саквояж, достает бутылку вина:

— Садитесь, Удо, давайте выпьем по глотку!

— Чтобы отбить у меня аппетит к тушеной капусте или священному фимиаму?

— Это настоящий токай!

— Токай из стаканчиков для чистки зубов. Это экстравагантно, но мне нравится. — Он поднимает свой стакан и словно преображается от выпитого вина: — О’кей, Хильда, вы победили. Токай превосходный. Давайте пока вернемся к Венгрии.

— Какие изменения в группе армий «Юг»?

— В самом начале похода на Россию на южном фланге выступили шестая, одиннадцатая и семнадцатая немецкие армии, третья и четвертая румынские армии, первая танковая группа и только один венгерский корпус. Но, правда, теперь адмирал Хорти под давлением ставки фюрера согласился на приведение в боевую готовность еще и других венгерских дивизий.

— Нам нужны точные данные о численности танковых и моторизованных частей. Предоставят ли балканские союзники авиацию для поддержки? Какую? Сколько? Как осуществляется переход на выпуск военной продукции на румынских предприятиях? Начальник венгерского генерального штаба генерал Верт вел переговоры с немецким генеральным штабом. О чем?

— Но переговоры велись с соблюдением строжайшей секретности. Хильда, как вы о них узнали?

— Частично в переговорах принимал участие представитель Риббентропа. Но это я знаю неточно.

— Мне удалось заглянуть в протокол.

— Отлично, Удо. Я слушаю.

— Не знаю, иногда у меня такое чувство, что вы прекрасно обошлись бы и без моих сведений!

— Вы требуете для себя исключительного права? Но вы же не новичок. Только многочисленная информация из многих источников позволяет составить полную картину. Это вы знаете не хуже меня.

— Да-да. Вы умная женщина, Хильда, н не только умная.

— Осторожно! Вспомните средние века!

— Я неоднократно задавал себе вопрос, почему вы одиноки.

— Вы так думаете? Я что, похожа на существо среднего рода? Или на человека из реторты, на гомункулуса?

— Так, значит, мужчина все-таки был?

— Почему же «был»? А если он и сейчас есть?

Левитцов берет бутылку токая, наливает, протягивает один стакан Хильде:

— Я пью за женщину, которая остается для меня загадкой. Мы знакомы почти десять лет, а меня не покидает чувство, что настоящей Хильды Гёбель я так и не знаю.

— Вы рассчитываете на открытия за этот уик-энд?

— Я надеюсь на приятные неожиданности.

— Не буду лишать вас надежды, но я бы хотела наконец послушать содержание протокола совещания.

— Вы неисправимы!

— Кто знает, была бы я лучше, если бы была иной?

На лестнице слышатся тяжелые шаги.

— Мы что, не единственные гости?

Шаги приближаются к комнате и стихают. Раздается стук в дверь.

— Это не хозяйка!

Стук становится сильнее, грубый голос за дверью кричит:

— Откройте! Полиция!

Хильда не теряет присутствия духа. Она готова к любым неожиданностям. Едва слышным шепотом она спрашивает:

— У вас есть с собой документы, записи?

— Кое-какие заметки.

— Давайте! — Она проворно прячет все в вырез платья и успокаивающе шепчет: —Это обычная проверка. — Затем спокойно открывает дверь: — В чем дело?

В дверном проеме стоят двое полицейских.

— Хайль Гитлер! — Они входят в комнату. Один встает к двери, закрыв ее спиной, другой по-военному строго, но все же не очень — ведь никогда не знаешь заранее, с кем имеешь дело, с преступником или с высоким начальством, — требует показать документы.

Дипломатический паспорт фон Левитцова производит впечатление. Документы Хильды рассматриваются с пристрастием. Потом полицейский возвращает паспорта:

— Вы должны понять нас, господин советник. Мы выполняем свой долг. Служба!

Полицейский, стоящий у двери, не видит дипломатического паспорта и потому спрашивает довольно нелюбезно:

— Какие причины побудили вас приехать в Гревенитц?

Тут Левитцов не упускает случая сыграть роль, которую с удовольствием играют многие мужчины: роль сдержанного, неболтливого джентльмена-любовника. С доверительной улыбкой он задает встречный вопрос:

— Разве можно найти более приятный повод для воскресной поездки?

Но полицейский у двери не теряет служебного рвения:

— У вас есть с собой багаж?

Хильда показывает на сумку и чемодан:

— Только самое необходимое.

— Вы записались в книге приезжающих?