Таинства красоты [Стихи и поэмы о любви] - [26]

* * *

Как! Ничего? Весь встрепенулся он смущенно,

Вступая в важный спор с товарищем стесненно,

    Всем недовольный более других,

Любил он жизнь, как и внушенный ею стих,

И не роптал на волю провиденья,

Когда философ жаждал утешенья,

Коли не здесь, в земных делах и снах,

            То там, на небесах.

Известны доводы друзей и судьбы их,

       Трагичней вдвое на двоих.

Пред этой горестной для разума картиной

    Спор нерешенный, как паутиной,

Покрыл блистательный расцвет искусств,

    Мир новых мыслей, новых чувств.

Хор муз у могилы поэта

1

В местах, где в ссылке он провел два года,

       И мирная воспета им природа,

       В сияньи дня, во звездной мгле,

       Изгнанник на родной земле

               И пленник,

        Сошел в кладбищенские сени.

        Пусть ныне торжествует рок.

        Тоску и грусть ты превозмог

        Души прекрасной песней,

        И жизни нет твоей чудесней!

        Мир праху твоему , поэт!

Да не умолкнут в бурях грозных лет

Поэзии высокой пламенные вздохи

              Классической эпохи.

2

Все это, видите ль, слова, слова, слова.

          Поэтов участь не нова.

Все светлое поруганное гибнет,

И плесенью могилы липнет

           К нему хула и клевета, -

И глохнет в мире красота;

Под маской скрытое уродство

Играет важно в благородство.

        Поэт! Покойся в тишине, -

        В неизмеримой вышине,

        Где Феб рассеивает тучи,

Как солнце, светлый и могучий,

        Встает и образ милый твой,

        Овеян высшей красотой.

* * *

Не ведал я, кем буду, но известность, слава

Мне грезились, как и любовь, - в том право

Дано ведь каждому, - и я не понимал

Тех, кто о высшей доле не мечтал.

Безвестность, смерть равно страшили,

Как если бы до времени тебя убили

         И никогда не будет на Земле,

         Летящей вечно в звездной мгле.

Мне все казалось: Ренессанс не за горами,

Как Данте и Петрарка возвестили мир стихами,

С предчувствием расцвета всех искусств

         Во славу человека, новых в мире чувств, -

                  И все яснее различал,

         В эпохе Пушкина, как в фокусе, узнал!

* * *

На рубеже столетий все искусства

О красоте заговорили - до беспутства.

Театр и жизнь сливались, как игра,

В чаду, в тумане, с ночи до утра.

И живопись высокая явилась, -

Вся жизнь к мечте вселенской устремилась.

         Прочь небылицы,  россказни пустые!

         Я знаю ныне: Ренессанс в России

         Был явлен - со времен Петра,

Не узнан нами, но теперь пора:

Оглянемся вокруг без шор и суеверий, -

Эпоха классики, как свет из поднебесья,

Сияет вечностью. Нетленна красота.

Мы ж видим лишь ее пылающий закат.

* * *

Для сердца нашего заветные места:

Михайловское, Ясная Поляна,

Где тишь и гладь, родная красота

Сквозь бури лет приветливо проглянет -

Отрадой вековечной старины,

    Далекой, пламенной весны,

      Отрадой юности и детства,

      Как наше вечное наследство,

            И с ними Русь жива,

Как песенный напев и вещие слова,

Что прозвучали здесь. Но ныне на примете

У нас Абрамцево - на рубеже столетий,

Именье Саввы Мамонтова. С ним

    Знакомство свесть мы посмешим.

* * *

Все удивления  достойно здесь: отец -

Друг ссыльных декабристов и купец.

А сын, эпохой Пушкина взращенный,

В промышленники вышел он, делец,

          Артист непревзойденный

          На сцене жизни и певец.

Он брал в Италии уроки пенья

И лепки - полон вдохновенья.

И скульптор славный мог бы выйти из него,

       Когда б не мецената торжество,

Единого во многих лицах, всех из круга,

Кого привлек для вдохновенного досуга.

Ценя классическую древность, он хранил мечту

И звал друзей любить родную красоту.

* * *

     И ставил он превыше не мое, а наше,

     Чтоб жизнь была для всех все краше.

Портрет его писали многие, Серов,

И Цорн, и Репин, - всюду он таков,

Каков и был, эдоров и весел. Только Врубель

Запечатлел могучую натуру в бурях

Ума и воли, точно он и впрямь артист,

       Иль русский ренессансный тип.

Лоренцо Медичи в нем видели недаром,

        Понять великое пытаясь в старом.

        Он не правитель, а купец,

Влюбленный в красоту мудрец,

Взрастил художников, чья слава -

Его величию ярчайшая оправа.

* * *

Веселый, бесподобный гений, славой

Был осенен, но счел ее он не забавой,

           А силой, отвращающей от зла,

С чем жажда веры в муже возросла.

Художник чистый, преданный искусствам,

Вдруг в ужасе не внемлет больше чувствам,

Склоняясь перед Богом, вымыслом седым,

С его могуществом, как благовоний дым.

           Так убивался Гоголь в Риме,

Не находя спокойствия в прекрасном мире

                 Для изысканий и труда,

            Как Гете, устремившийся туда

            Не для стенаний - вдохновенья,

            Души и тела возрожденья.

* * *

Богов языческих отринув скопом,

В великом страхе он вступил в боренья с чертом,

            Желая высмеять его, такой-сякой,

Как будто черт не шарж на род людской

С его могуществом и склонностью ко злобе

             Творить и уничтожать живое.

Не хочется мне верить, черт с ним совладал,

И душу бедную унес он прямо в ад.

Но Русь жива в его поэме дивной,

Где все земное в грусти неизбывной

              Под небом голубым

Сияет вечностью, как славы нимб

              Из чистого эфира,

          Что осенил поэтов мира.