Таинства исцеления, служения и любви - [5]

...

Поскольку совсем не грешить свойственно только природе сверхчеловеческой, и кающимся, даже если бы они часто согрешали, Бог повелел даровать прощение, а между тем для получения прощения надлежало исповедовать грех, что епископам с самого начала, по справедливости, должно было казаться тяжким, – как, в самом деле, объявлять грехи, будто на зрелище, перед собранием всей Церкви? – то для этой цели они назначили пресвитера самой отличной жизни, молчаливого и благоразумного, чтобы согрешившие, приходя к нему, исповедовали ему дела свои, а он, смотря по греху каждого, назначал, что кому надо делать или какое понести наказание, и потом разрешал, предоставив всякому, согласно предписаниям, наказать самого себя [26] .

В конце IV века епископ Константинопольский Нектарий отменил должность пресвитера-духовника в Константинополе. Причину отмены этой должности Сократ увязывает со следующей историей. Некая женщина покаялась перед епископом в том, что согрешила с диаконом. Диакон был отлучен от Церкви, но в народе произошло волнение: «негодовали не только на самое преступление, но и на то, что оно навлекло на церковь поношение и обиду». Тогда один священник, Евдемон, родом из Александрии, подал Нектарию совет «отменить пресвитера-духовника и позволить каждому приступать к таинству по суду собственной его совести; ибо только этим способом можно соблюсти церковь от поношения» [27] . Созомен добавляет:

...

Нектарий лишил виновного степени диаконской и, когда некоторые посоветовали ему дозволить каждому, внимая голосу своей совести и водясь собственным дерзновением, приобщаться святых Тайн, отменил должность пресвитера для кающихся. С того времени так и осталось, ибо древность с ее благочинием и строгостью тогда начала уже, думаю, мало-помалу перерождаться в безразличный и небрежный образ жизни; а прежде, кажется, было меньше грехов – частично по стыдливости тех, которые сами объявляли свои грехи, а частично по строгости поставленных над этим судей [28] .

Отметим, что оба историка упоминают об исповедании грехов в связи с Таинством Евхаристии. По их словам, упразднение должности пресвитера-духовника сделало исповедание грехов перед причащением необязательным, и верующие стали приступать к причастию, руководствуясь «судом собственной совести». Должность была учреждена не для регулярной исповеди, а для возвращения к Церкви отпавших от нее через отречение от Христа либо через другие тяжкие грехи. Именно эти грехи закрывали путь к причащению, и именно они нуждались в отпущении и епитимии со стороны духовника.

Почему разглашение женщиной своей связи с диаконом привело к упразднению должности пресвитера-духовника и какая связь между двумя этими событиями, не совсем ясно. Возможно, что пресвитер-духовник должен был донести епископу о случившемся и не донес, либо, наоборот, пресвитер разгласил тайну исповеди, чем вызвал соблазн в народе. Кажется, впрочем, что понятие о тайне исповеди – более позднего происхождения. По крайней мере, в III веке это понятие еще не было четко оформившимся, о чем свидетельствует, в частности, Ориген:

...

Смотри, как Божественное Писание поучает нас, что не должно таить грех внутри… Только будь осмотрительнее, кому ты должен исповедать свой грех. Отыщи прежде врача, которому ты мог бы открыть причину недуга и который умел бы быть слабым со слабым, плакать с плачущим, который умел бы сострадать и сочувствовать. И если он скажет что-либо и посоветует, то так делай и исполняй. Если он найдет и усмотрит, что недуг твой такой, который должен быть объявлен и исцелен в собрании всей Церкви и что это может послужить к назиданию других и к более успешному твоему врачеванию, то надо исполнить это по должном размышлении и поступить по совету врача [29] .

Из этого свидетельства следует, что пресвитер мог объявить публично даже те грехи, которые были названы ему на исповеди.

Означают ли вышеприведенные свидетельства Сократа и Созомена, что до упразднения должности пресвитера-духовника исповедание грехов перед священником было непременным условием причащения? Автор исследования о происхождении Таинства исповеди А. Алмазов считает, что «по воззрению древней (II–III вв.) Церкви требовалось, если не перед каждым причащением, то вообще возможно частая исповедь». Такая исповедь, по его мнению, была частной, или тайной. Своим объектом она имела «грехи только незначительные, неизбежные в будничной жизни человека, в силу несовершенства его духовной природы» [30] .

Здесь, как думается, историк невольно проецирует значительно более позднюю ситуацию на церковную практику II–III веков. Имеющиеся источники не дают достаточных оснований для предположения, что в этот период обязательная исповедь должна была предшествовать причащению. В ранней Церкви причащение происходило за каждой Евхаристией. Сведений же о том, чтобы перед каждой Евхаристией требовалась исповедь, у нас нет, и мы не знаем, как часто исповедовались христиане в ту эпоху.

Нам известно лишь, что формы исповедания грехов в древней Церкви были различными. Во-первых, как уже говорилось, общее исповедание грехов в форме молитвы, читаемой священником, предваряло Евхаристию. В данном случае речь идет именно о молитве, а не об исповеди в смысле откровения грехов. Во-вторых, существовала исповедь перед епископом или перед пресвитером-духовником – вероятно, публичная, в присутствии членов общины. К такой исповеди прибегали христиане, отрекшиеся от Христа или допустившие тяжкие грехи. В-третьих, существовала исповедь тайная, когда кающийся встречался со священником один на один, открывал ему свои грехи и получал разрешение от грехов. В-четвертых, наконец, существовал обычай, по которому один грешник представал перед судом нескольких пресвитеров (или епископа, сидящего в окружении пресвитеров).