Таинства Церкви - [5]
Еще одна параллель, проводимая свв. отцами, заключается в установлении связи между троекратным погружением в крещальные воды и тридневным пребыванием Спасителя во гробе. «Трижды возливая на себя воду и снова восходя от воды, — пишет свт. Григорий Нисский, — подражаем спасительному погребению и воскресению, совершившемуся в тридневный срок».[23] Таким образом, по мысли отцов Церкви, центральное священнодействие таинства Крещения — троекратное погружение крещаемого в купель — синтезирует в себе тринитарный и христологический аспекты таинства, в полном соответствии с новозаветным учением, не разделяющим и не противопоставляющим крещение во имя Пресвятой Троицы (Мф 28. 19) и крещение во имя Иисуса Христа (Деян 2. 38).
Если духовная и онтологическая связь между крещальной купелью и тридневной пасхой Спасителя — Его крестом, погребением, воскресением, — лежит как бы на поверхности в Священном Писании и в творениях отцов Церкви, то о параллелизме церковного таинства Крещения и крещения Господня в Иордане этого сказать нельзя. Между тем, этот аспект христологического осмысления таинств Крещения и Миропомазания также является неотъемлемой частью православного Предания, и находит свое неизменное выражение как в церковном богослужении, так и в пастырской проповеди. Крещение Господне есть крест прежде креста, смерть прежде смерти и воскресение прежде воскресения. По слову свт. Геннадия Константинопольского, «крещение во Иордане прообразовало таинство воскресения Господа»[24].
Крещаемый во имя Христа погружается вместе с Ним в Иорданские воды, получает власть над грехом и сподобляется сошествия Святого Духа. Эту мысль мы находим у свт. Кирилла Иерусалимского, наставлявшего катехуменов: «Крещение прославлено для тебя Самим Единородным Сыном Божиим... Крестился же Он не для того, чтобы получить прощение грехов, (ибо Он был безгрешен), но будучи безгрешным, крестился для того, дабы крещающимся даровать Божественную благодать и славу. По словам Иова, в водах был дракон, могший поглотить Иордан. Итак, поелику надлежало сокрушить главы дракона, Он, нисшедши в воды, связал сильного, дабы мы получили от Него власть наступать на змиев и скорпионов. Притекла жизнь, дабы наконец прекратилось действие смерти; дабы все мы, быв спасены, могли сказать: “Смерть! где твое жало? Ад! Где твоя победа?” (1 Кор 15. 55). Крещением притупляется жало смерти»[25].
Свт. Григорий Богослов также созерцает двуединое таинство крещения Господня и церковного Крещения во имя Христа, осмысляя его как универсальное пасхальное таинство. «Христос просвещается — озаримся и мы с Ним! Христос погружается в воду — сойдем и мы с Ним, чтобы с ним выйти!.. — пишет свт. Григорий. — Приходит Иисус, освящающий, может быть, и самого Крестителя, но во всяком случае — всего ветхого Адама, чтобы похоронить его в воде. Восходит Иисус из воды и возносит с Собою мир, и видит разверзающиеся небеса, которые Адам закрыл для себя и своих потомков»[26].
Эти слова свт. Григория Богослова легли в основу текста 4-й стихиры на литии всенощного бдения на праздник Богоявления. Другие богослужебные тексты этого праздника также говорят об онтологическом и сотериологическом реализме крещения Господня, спасительным плодам которого человек приобщается в таинствах Крещения и Миропомазания. В одном из песнопений великой вечерни праздника Богоявления крещение Господне созерцается как откровение Божественного смирения и любви Божией к человеческому роду, как дарование спасения и избавление от власти греха: «Спасти хотя заблуждшаго человека, не не сподобился еси в рабий зрак облещися: подобаше бо Тебе, Владыце и Богу, восприяти наша за ны, Тебе бо крещшуся плотию, Избавителю, оставления сподобил еси нас»[27]. На Иордане Христос принял на себя наши грехи и крестился в нашу смерть; в таинстве Крещения мы крестимся в Его смерть и принимаем в себя Христов дар нетленной жизни.
Понятно поэтому, почему в богослужении таинства Крещения уделяется достаточно большое внимание воспоминанию крещения Господа, — это не просто символический параллелизм, но свидетельство о реальной духовной связи двух событий, их онтологическом единстве. В Великой ектении на освящение воды Церковь молится о ниспослании воде в крещальной купели «благодати избавления, благословению Иорданову»[28], а в большой молитве, завершающей ектению, воспоминание искупительного подвига Спасителя концентрируется вокруг Воплощения и Богоявления. «Ты бо Бог наш на земли явился еси и с человеки пожил еси. Ты Иорданския струи освятил еси, с небесе низпославый Святаго Твоего Духа, и главы тамо гнездящихся сокрушил еси змиев. Ты убо, Человеколюбче Царю, прииди и ныне наитием Святаго Твоего Духа, и освяти воду сию»
