Таиланд - страна без тайн? Тайская природа и цивилизация - [22]

Дорога была довольно приятной: я вспоминала свои прежние велосипедные путешествия. Шоссе шло вдоль полей, спускавшихся к реке. К ней периодически вели дорожки, и можно было искупаться. Мы один раз так и сделали, но удовольствия мне это не доставило: дно было илистым. Там, где мы спустились к воде, одиноко плавала чья-то длинная узкая лодка. (Вот бы нам найти ее сразу, до мытарств в Чианг Сене!) На полях кое-где стояли навесы с крышей, на подмостках. Я подумала: если будут еще и проблемы с гостиницей, в крайнем случае можно вспомнить молодость и вернуться сюда ночевать. (Останавливало то, что в горном районе ночью прохладно, а наши теплые вещи остались в Чианг Мае.)

До наступления вечера мы доехали до Золотого Треугольника. С гостиницей опять же не везло, ощущался туристский бизнес: самую дешевую комнату нам предложили за 300 бат, а домики стоили 400 и 500. Я сказала 250, пришлось согласиться за 280 — правда, это была большая комната, с цветным телевизором и горячим душем (чаще душ в дешевых гостиницах холодный). Две кровати были царской ширины: человек шесть на них уж точно бы поместилось, если не восемь. А поменьше комнаты не было. Покрывала были теплые: ворсистые, но приятные на ощупь — пушистые, легкие и красивые, с рисунком цветов. У нас таких не производят, и я бы купила такое в Таиланде, как летнее одеяло, если бы позволил багаж.

Мы оставили велосипеды и, увидев лестницу с драконами, поднялись к монастырю на горке. Один из храмов содержал привычные золотые статуи Будд. Тайский мальчик открыл его для нас, включив свет, а потом закрыл снова. В другом, лишенном стен и представлявшем собой только навес крыши, в сумерках буддийские монахи пели мантры. А под открытым небом, под деревом, стояла совершенно разрушенная статуя Будды 13 века, без головы и рук, но почитаемая и прикрытая через плечо оранжевым покрывалом монаха. Это было самое древнее изображение Будды, которое мы видели.

Если подняться чуть выше, что мы сделали уже утром, при свете, откроется более старая часть монастыря (Ват Пратхат Пхукао). Рядом, кстати, хороший вид на реку. Сооружения монастыря датируются 8-м — 14-м веками. Там стоят развалины пяти ступ. Каменная женщина-Будда сидит у входа в маленький храм, который изображает пещеру с отшельниками. И на эту храмовую площадку ведет — с одной стороны, лестница из джунглей, теряющаяся в них, с другой — высохший водопад, который выводит к храмам ниже, что нам стало ясно, когда мы по нему спустились.

Эти развалины: заброшенные и одновременно почитаемые буддистами, как и все развалины Таиланда, вызывают ощущение победы природы над человеком и в то же время победы человека над природой — гармонии их взаимодействия. Трое Тайских детишек неподалеку жгли костер. Они были в национальной одежде: специально для того, чтобы какой-нибудь турист сфотографировался с ними и протянул им за это монетку. (Но они не приставали к нам, как в туристских местах Индии: может, потому что туристов здесь не очень много.)

Вдоль реки идет шоссе и тянутся ларьки. Там уже ощущается местный колорит и продается одежда и украшения. Чувствуя, что достигала одного из конечных пунктов поездки, я купила себе длинное черное платье с желтыми слонами, а Ясе — синий костюмчик с дракончиками и фонариками.

Золотой треугольник — центр добычи опиума, и там даже есть музей на эту тему. Но поскольку я была с дочкой, эта тема обошла нас стороной. Опиума нам никто не предлагал (хотя, говорят, это в Таиланде бывает).

Может оттого, что я каждый день видела в храмах целые семьи Будд, образ золотого треугольника — сам по себе, на внутреннем плане — не ассоциировался у меня с Троицей, как было бы раньше, но — с моей собственной семьей.

Образ трех Будд: мужчины, женщины и ребенка — был в Чианг Мае, возле самого интересного полуразрушенного храма со скульптурами слонов — высоко наверху, и с очень вертикальными лестницами к алтарю, по четырем сторонам света. Мое внимание привлек красивый золотой контур ауры вокруг тела ребенка-Будды: со множеством язычков пламени — некогда драконьих хвостов — и с "крылышками" на плечах. Буддийские скульптуры очень безличны, и все же можно было понять, что это — скульптура мальчика: юноши, а не младенца. И хотя непосредственных ассоциаций с крылатым ангелом или нашими детьми там не возникло, этот образ остался в памяти, как преддверие абстрактной идеи треугольника.

Ум не смущало, что у нас двое детей, и на самом деле нас не трое, а четверо. Треугольник был образом замыкания семьи на нее саму: наличие в ней ее собственного божественного Духа, ее собственного призвания. Сформулировать эту идею проще всего так: ребенок составляет одно целое со своими родителями. Ничего особенно нового в этом представлении не было: мне всегда казалось, что родители и на духовном плане определяют судьбу своих детей. Точнее, именно на духовном плане они ее и определяют. Но поскольку мы обычно не видим, каков духовный план родителей, то и не понимаем, что же собственно реализуется в детях.

А золотой цвет — ассоциировался с совершенством, которое дарует солнечная энергия.