Таиланд - страна без тайн? Тайская природа и цивилизация - [13]

Территория всего храмового комплекса, действительно, выложена мраморными плитами — Сияна там каталась, как на катке. Стены и колонны белого храма тоже мраморные, а его лестницу украшают два мраморных льва, вместо обычных драконов. В галерее вокруг храмового комплекса — изображения различных Будд. Там был также павильон с большим колоколом и двумя буддийскими барабанами: в храмовых комплексах нередко есть подобные инструменты, и верующие иногда специально производят музыкальный звук (сегодня уже не секрет, что звук низкой частоты нормализует психическое состояние и даже лечит, что использовалось с давних времен по всему земному шару). Но в храмовом комплексе почти не было людей, и мы постеснялись создавать лишний шум. Я только сфотографировалась под низким окном храма, изобразив кариатиду, — как прежде Сияна у сверкающей стены храма изумрудного Будды.

Вдоль храмового комплекса тянутся две канавки с водой, через которые ведут красочные мостики в стиле сооружений храма. В воде плавают огромные листья Виктории Регии: раз в двадцать больше листьев кувшинок и с загнутыми краями, они похожи на огромные блюда. Цветов я не видела — все же мы были в разгар зимы. Это растение, подобное лотосу, и говоря о символике Востока, можно добавить, что лотос символизирует творение посреди изначальных вод жизни: свет и чистоту посреди тьмы и грязи, а его стебель — мировую ось (времени и опоры творения).

Внутри Мраморного храма шла церемония: посвященная тому, что одному из монахов исполнялось 101 год — а по буддийским понятиям, если человек дожил до такого срока, он может сам определять свою судьбу. В этом смысле меня поразила разветвленность буддийских обрядов, их по-земному реальная связь с практической жизнью (большая конкретика, чем в христианстве).

От мраморных львов Бечамабопита мы направились в расположенный в тех же краях зоопарк и в Тисовый дворец Виманмек. Для дочери, которой уже поднадоели Будды в храмах, это была лучшая наша прогулка. Внутри парка есть озеро, где мы катались на водных велосипедах и купались. Зоопарк мне понравился больше нашего: многие вольеры (с зебрами или жирафами), имели природный дизайн — архитектурное совершенство Таиланда спроецировалось и сюда. Сеткой по бокам и сверху была укрыта территория с массой розовых фламинго и обширный парк с прудом посередине для других водоплавающих птиц (цапель, пеликанов и других). Впрочем, птицы иногда вылетали в дыру над сеткой и сидели сверху — а потом сами возвращались к воде. У тигров были не очень большие, но чистые клетки. Тайцы любят все белое — и белые тигры были изображены на билете в зоопарк (для детей — 5 бат, для меня — 20). Из самых популярных орбиталей Таиланда мы видели павлинов и слонов.

Три слона: вероятно, слон, слониха и слоненок — завидев нас с Сияной, стали танцевать. А мы, ошеломленные этим неожиданным приветствием человеку земной природы, смотрели на них минут двадцать, и потом кинули в благодарность большие Тайские мандарины: наш ужин, который я носила с собой вместе с бутылкой воды. Они танцевали сами, безо всяких к этому побуждений: мы с Ясей были там одни. Слоны и слоненок кружились в свое удовольствие и танцевали столь душевно, что я даже вспомнила моих родителей, которые пестовали внука во время моего отъезда (малыши вообще очень похожи на слонят — что психологически поддерживает индийский образ слоненка Ганеши: сына Шивы и его супруги Парвати). Еще один слон обитал в большом вольере поодаль: он был светлее остальных, и это напоминало о том, что белый слон — символ Таиланда и его царей. Перед входом в Зоопарк стояло восемь статуй слонов со слонятами.

Мы задержались в зоопарке, и практически не успели в тисовый дворец, который отличался изяществом, но в 6 часов вечера уже закрывался. Обратно в гостиницу мы добрались с обычными перипетиями: я безнадежно разглядывала названия проспектов, написанные Тайским шрифтом, и вспоминала идеи единого для Земли универсального алфавита, которые были популярны в нашей стране в 20-е годы и с детства владели сознанием моего супруга. Если бы названия улиц Таиланда были написаны единой фонематической транскрипцией, в основе которой лежала латиница, ведущая начало от египетских иероглифов, — я бы чувствовала себя комфортнее.

(Или если бы супруг был со мной: он бы сумел прочесть по-Тайски, поскольку изучал существующие алфавиты, перед тем как создавать единый универсальный. И вообще — что есть алфавит? Каким частям души и тела он соответствует? Может, загогулины букв отражают какие-то химические соединения на клеточном уровне? Буквы и звуки несут определенные эмоциональные характеристики, как показывает психолингвистика. Потому столь стойкими в своем влиянии на душу остаются индийские мантры и китайские иероглифы. Меняя алфавит и язык, мы меняем душевный настрой. В еврейском алфавите 22 буквы, в русском — 33, а в универсальной фонематической транскрипции моего супруга — 44, и эта игра цифр мне чем-то нравится. (Вдобавок, какие-то проявления русской психологии я бы точно поменяла: прежде всего грубость и жестокость, среди которых мы живем, и в собственном характере тоже.)