Таганский Гамлет. Реконструкция легенды - [9]

Шрифт
Интервал


Ваш враг не отозвался б так о вас.

Зачем приехали вы в Эльсинор?

Тут вас научат пьянству.


Горацио


Я приехал

На похороны вашего отца.


Гамлет


Мой друг, не смейтесь надо мной. Хотите

«На свадьбу вашей матери» — сказать.


Горацио


Да, правда, это следовало быстро.


Гамлет говорит, что и месяца не прошло. По пьесе ясно, что Король пришел через женитьбу к власти. Поэтому никаких выборов не могло быть. Или это просто была срочная женитьба, и потом утверждение парламентом, если был парламент. Поэтому Гамлет и говорит, что это обман какой-то…


Гамлет


Расчетливость, Гораций! С похорон

На брачный стол пошел пирог поминный.

Врага охотней встретил бы в раю,

Чем снова в жизни этот день изведать!

Отец — о, вот он, словно предо мной!


Звучит волынка.[18]


Горацио


Где, принц?


Гамлет


В очах души моей, Гораций.


Горацио


Я помню, он во всем был королем!


Гамлет


Он человек был в полном смысле слова.

Уж мне такого больше не видать.


Потом идет сцена: Горацио — Марцелл. Они рассказывают, как все было. Тут важно, что Гамлет просит их о чем-то.


Горацио

(К Бернардо и Марреллу)


Мой совет:

Поставим принца Гамлета в известность

О виденном. Ручаюсь жизнью, дух

Немой при нас, прервет пред ним молчанье.

Ну как, друзья, по-вашему? Сказать?


Марцелл


По-моему, сказать.


Гамлет


Был… Кто?


Марцелл


Король, отец ваш.


Гамлет


Мой отец?



Горацио Послушайте, что я вам расскажу, —

Меня поддержат эти очевидцы, —

Неслыханное что-то…


Гамлет


Поскорей!


Горацио


Подряд две ночи Бернард и Марцелл

Видали ясно: некто неизвестный

Проходит мимо. Трижды ли скользит

Перед глазами их, на расстоянье

Протянутой руки, они ж стоят,

Застыв от страха и лишившись речи.

Мне памятен отец ваш. Оба схожи,

Как эти руки.


Гамлет


Где он проходил!


Марцелл


По той площадке, где стоит охрана.


Гамлет


Вы с ним не говорили?


Горацио


Говорил,

Но без успеха. Впрочем, на мгновенье

По повороту головы и плеч

Я заключил, что он не прочь ответить,

Но в это время закричал петух,

И он при этом звуке отшатнулся

И скрылся с глаз.


Гамлет


Я слов не нахожу!


Горацио


Ручаюсь жизнью, принц, что это правда

И мы сочли за долг вас известить.


Гамлет


Да, да, все так. Сейчас я успокоюсь.[19]

Кто ночью в карауле?


Бернардо и Марцелл


Мы, мой принц.


Гамлет


И что ж, он хмурил брови?


Горацио


Нет, смотрел,

Скорей с тоской, чем с гневом.


Гамлет


Он был бледен

Иль красен от волненья?


Горацио


Бел как снег.


Гамлет


И не сводил с вас глаз?


Горацио


Ни на минуту.


Гамлет


Жаль, не видал я!


Горацио


Вас бы дрожь взяла.


Гамлет


Я стану с вами на ночь. Может статься

Он вновь придет


Горацио


Придет наверняка.


Гамлет


И если примет вновь отцовский образ,

Я с ним заговорю, хотя бы ад,

Восстав, зажал мне рот. А к вам есть просьба:

Как вы хранили тайну до сих пор,

Так точно же и впредь ее таите,

И что бы ни случилось в эту ночь,

Доискивайтесь смысла, но молчите.

За дружбу отплачу. Храни вас бог!

А около полуночи я выйду

И навещу вас.


Все


Ваши слуги, принц.


Гамлет


Какие слуги — мы теперь друзья.

Прощайте.


Все, кроме Гамлета, уходят.


Гамлет


С мечом отцовский призрак! Быть беде!

Обман какой-то. Только бы стемнело.[20]


Кричит петух. Могильщики ставят гроб перед занавесом.


1-й могильщик


Ну что? Являлась ныне эта странность?


2-й могильщик


В вооруженьи с ног до головы.

Два раза важным шагом проходил.

К войне наверно. Строгости ввели,

Стесняющие граждан.


1-й могильщик


А мне болтали: ходит весь покрыт

Коростой, пакостной и гнойной —

Один сплошной лишай.


2-й могильщик


Да брось болтать!

Он спал в саду. Ужалила змея.

Створожилась вся кровь, как молоко.


1-й могильщик


Откуда змеи здесь?..


Уходят.


Входят Лаэрт и Офелия.

Лаэрт поднимает занавес, пропускает Офелию вперед, дает распоряжения слугам насчет своих вещей, слуги уходят с мешками, выносят его вещи.

Разговаривая с Офелией, Лаэрт как бы видит перед собою зеркало. И делая наставления, подыскивая аргументы, как ее убедить, не забывает еще и на себя посмотреть, как он выглядит, проверяет, все ли он взял, не забыл ли чего. Полоний вдалеке прислушивается к разговору.


Лаэрт


Прощай, сестра. Мешки на корабле.[21]

Пообещай не упускать оказий

И при попутном ветре не дремли

И вести шли.


Офелия и Лаэрт сидят на гробе, опираясь на занавес.


Офелия


Не сомневайся в этом.



Офелия — Н. Сайко, Лаэрт — В. Иванов.

Фото В. Ахломова


Лаэрт


А Гамлета ухаживанья — вздор.


Офелия отворачивается к занавесу, чтоб он не видел ее лица. Она понимает, что не умеет скрывать свои чувства. Лаэрту надо не забыть еще в зеркало заглянуть: ему показалось, что прыщик выскочил на губе, а надо целоваться, там подруга на корабле. Лихорадка некстати…


Считай их блажью, шалостями крови,

Фиалкою, расцветшей в холода,

Нежданной, гиблой, сладкой, обреченной

Благоуханьем мига, и того

Не более.


Здесь Офелия перестраивает тело и спрашивает его, почему он так думает:


Офелия


Не более?


Лаэрт


Не более.


Лаэрт бросает на нее взгляд. Он увидел в ее ответе сомнение. И тогда решает говорить целый монолог. Значит, у них действительно серьезные отношения с Гамлетом. И даже Полоний потом допытывается: что, как, почему?


Подумай, кто он, и проникнись страхом.

Он сам в плену у своего рожденья.

Не вправе он, как всякий человек,

Стремиться к счастью. От его поступков

Зависит благоденствие страны.

Он ничего не выбирает в жизни,

А слушается выбора других

И соблюдает выгоду народа.


Рекомендуем почитать
Дедюхино

В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.


Горький-политик

В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.


Школа штурмующих небо

Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.


Небо вокруг меня

Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.


На пути к звездам

Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.


Вацлав Гавел. Жизнь в истории

Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.


Василий Шукшин. Земной праведник

Василий Шукшин – явление для нашей культуры совершенно особое. Кинорежиссёр, актёр, сценарист и писатель, Шукшин много сделал для того, чтобы русский человек осознал самого себя и свое место в стремительно меняющемся мире. Книга о великом творце, написанная киноведом, публицистом, заслуженным работником культуры РФ Ларисой Ягунковой, весьма своеобразна и осуществлена как симбиоз киноведенья и журналистики. Автор использует почти все традиционные жанры журналистики: зарисовку, репортаж, беседу, очерк.


Пушкин в Михайловском

Почти полвека Семен Степанович Гейченко был хранителем Пушкинского музея-заповедника на Псковщине. Уроженец Старого Петергофа, солдат Отечества, после тяжелого ранения вернувшийся с фронта, он восстановил из руин усадьбы в Михайловском, Тригорском и Петровском. Гейченко называл себя «Домовым», зная каждую мету, связанную с Пушкиным в Святых горах, и до конца своих дней сохраняя там жизнь духа русского гения. Эта книга легендарного человека о заветных тайнах несравненного края, где навсегда оставил свое сердце Пушкин.


Дневник режиссера. Комедии. Гайдай, Рязанов, Быков, Чулюкин, Серый, Фетин, Коренев, Оганесян

«Смеяться, право, не грешно, над тем, что кажется смешно» — этот афоризм Николая Карамзина можно назвать одним из девизов советского кинематографа. Наши режиссеры, такие как Леонид Гайдай и Эльдар Рязанов, обладали великолепным чувством юмора, чаще всего, сочетавшееся с отменным вкусом и чувством стиля. Они дарили радость многим поколениям советских людей и давали путевку в жизнь нашим любимым актерам. Их добрые и веселые творения стали неотъемлемой частью нашей жизни. Книга известного кинокритика Федора Раззакова рассказывает о наиболее известных и любимых советских комедиях, о фильмах, которые не устаревают и постоянно находят новых поклонников.


Чутье современности. Очерки о русской культуре

Василий Осипович Ключевский (1841–1911) – выдающийся русский историк, общественный деятель, педагог, председатель императорского Общества истории и древностей российских при Московском университете. В сборник вошли все его статьи и речи, посвященные истории русской культуры. Многие его наблюдения и выводы звучат и сегодня злободневно и поучительно. Это, в первую очередь, очерки об историках, своих учителях и коллегах – Соловьеве, Буслаеве, Татищеве, Карамзине, Погодине, Грановском… Значительное число очерков посвящено писателям и поэтам: несколько статей и речей о Пушкине, статьи о Фонвизине, Лермонтове, Гоголе, Достоевском, Чехове… В своих размышлениях о русской культуре Василий Осипович проникал и в «дивную глубину человека», и в нравственную историю общества.