Таганка: Личное дело одного театра - [64]

За Бориса Ю. П. читает «не мудрствуя лукаво», не играя. Главное в монологе Ю. П. — Бориса: «Но если в ней [душе] единое пятно, единое, случайно завелося, тогда — беда!» Фразу «И мальчики кровавые в глазах» Ю. П. не подчеркивал, прочитал бесстрастно и тихо.

Сцену «Корчма у литовской границы» Ю. Я. читал с большим удовольствием. Особенно колоритно в исполнении Ю. Я. выглядел Мисаил. Ю. П. читал его роль грубовато, с большим юмором, момент появления приставов вызвал у Ю. П. небывалый азарт. Яркое чтение сцены Ю. П. сопровождалось постоянным хохотом актеров.

В сцене «Царские палаты» Ю. Я. нашел неожиданно-восторженную интонацию у царя Бориса, восхищенного знаниями царевича. «Как хорошо!» — восклицает он, узнав, что на карте изображена Волга. Тексты Годунова Ю. П. читает тихо и очень просто. Царский гнев Ю. П. показал лишь в сцене с Шуйским, сорвавшись на него в крик («Смешно? Что ж не смеешься ты?..»).

С личностным ироническим подтекстом произнес Ю. Я. знаменитую фразу «Тяжела ты, шапка Мономаха!».

После этого был назначен перерыв. После перерыва.

Актриса В. Это кто, Мейерхольд, кажется, сказал, что главное в трагедии «Борис Годунов» — народ, но нигде этого в театре не было.

Ю. П. Ну, это стандартная мысль. «Годунов» — это народная драма и т. д. Это уже надоедает. И ясно, что надо идти от народа, от хора. Как только мы сделали в «Галилее» хоры монахов и детей — спектакль пошел, стало лучше.

В этом спектакле должна быть особая манера актерская — наивная, детская, легкая. Вера должна быть.

Актриса В. Были исторически точные, но ужасные постановки «Годунова».

Ю. П. Да. Они шли очень долго. Четыре-пять часов. А мы должны сделать очень быстрый спектакль. Я сейчас читаю, отставая в ритме, точнее, держу ритм только-только. А ведь Пушкин говорил о стремительности действия. Иначе не будет интереса.

Актер Ф. Но тут же настоящая детективная история…

Ю. П. Но если уповать на сюжет, делать, как на телевидении, детектив, из этого тоже ничего не получится[414].

Актер Ф. У Эфроса в спектакле все размазано. Видеоряд поддерживает стихию текста, либо выступает контрапунктом…. визуально этот спектакль очень статичен, неподвижен.

Актер Д. По-моему, надо играть с минимальным количеством народа…

Режиссер К[415]. Я играл представителя русского народа на телевидении у Эфроса. Получил 45 рублей за молчание…

Актриса В. А я видела в помпезно-историческом спектакле «Годунов» молодого Чиркова-Самозванца[416]. Он в сцене у фонтана по-народному говорил: «Заутря двину рать…»[417].

Актер 3. (обращаясь к Ю. П.) Я почему спросил о вставках… На опыте «Гамлета» считаю, что они не нужны. ‹… › …поэт… столько сказал, что больше ничего не надо[418]. ‹…›

И если вводить хор…

Ю. П. Я о хоре говорил не таком, чтобы концерт делать… Тут — традиции, ритуал. Ведь была же традиция у нас — ничего нельзя сказать без здравицы в честь усатого. Так и у Пушкина. Шуйский вначале говорит: «Читай молитву, мальчик…»

Текст молитвы мальчика:

Царю небес, везде и присно сущий,

Своих рабов молению внемли:

Помолимся о нашем государе,

Об избранном тобой, благочестивом

Всех христиан царе самодержавном.

Храни его в палатах, в поле ратном,

И на путях, и на одре ночлега.

Подай ему победу на враги,

Да славится он от моря до моря.

Да здравием цветет его семья,

Да осенят ее драгие ветви…

Актер Ф. Есть прекрасное описание случая, который был при Сталине. Один человек, по сигналу которого должны были прекратить овацию, вышел из зала. И все хлопали до судорог, до обмороков.

Режиссер К. Юрий Петрович, а чем кончается «Годунов» по Вашей книге: «Народ безмолвствует» или «Народ кричит»?[419]

Ю. П. Ну конечно, «Народ безмолвствует». Ну что, осилим сегодня до конца? Я продолжаю чтение.

(За самозванца Ю. П. читает наглым, хамским тоном. Читая текст поэта «Примите благосклонно сей бедный плод усердного труда…», Ю. Я. заикается в манере разговора Н. Эрдмана. С особым подтекстом, смачно и весело Ю. И читает сцену у фонтана. Ю. П. явно упивается ролью Самозванца. Он всерьез разыгрался. Встал из-за стола, показывает и за Самозванца, и за Марину. Марину он изобразил в соответствии с оценкой А. С. Пушкина: «Марина — блядь…»[420].)

Актриса С. Ну и стерва!.. Змея, змея!..

(Войдя в азарт в сцене «Граница литовская», Ю. П. вскакивает на стул, прыгая на нем, читает текст за юного Курбского и Самозванца. Курбский в трактовке Ю. П. скачет лихо и радостно, Самозванец — уныло, малоэнергично.)

Ю. П. Тут очень много иностранных слов[421]. Я в них не знаток. Пропустим…

(Очень серьезно, весомо Ю. П. читает сцену «Перед Собором». Реплики от народа Ю. П. читает осуждающе, горько, текст Юродивого грустно, актерски не раскрашивая, медленно с достоинством произносит Ю. П.: «Вели их зарезать, как зарезал ты маленького царевича». Очень спокойно, тихо, устало, но с большим внутренним напряжением читает Ю. П. предсмертный монолог Бориса. Выделил: «Привычка — душа державы».)

Я точно не знаю, как проводится обряд пострижения предсмертный. Но это — очень страшный ритуал. И соборование потом идет. И человека воспринимают уже как мертвого.

(С большим драматизмом читает Ю. П. сцену в Кремле. Реакция народа на трагические события в чтении Ю. П.