Таганка: Личное дело одного театра - [175]

В первом акте в сцене «Театрального разъезда» есть текст о правительстве. Он дается непосредственно в зал и уводит зрителей от эпохи[930]. Происходит временнбе смещение, что вряд ли целесообразно. Тема о перекличке времен — это памятник, созданный Томским, это танцевальный шаг ансамбля «Березка», использованный в сумасшедшем доме, это современные песни, это джинсы, надетые на Ноздрева, бутылка шампанского с современной наклейкой. Помимо этих конкретных моментов хочется еще обратить внимание на перекличку времен, звучащую более символично. В финале первого акта актер, исполняющий роль автора, вопрошает: «Русь, куда ж несешься ты? Дай ответ. Нет ответа».

Во всяком случае, эпилог, который по законам искусства является резюмирующей частью любого произведения, приводит действующих лиц и зрителей практически в сумасшедший дом. ‹…› А элементы современности, почти постоянно присутствующие современные песни дают возможность соотнести эту атмосферу сумасшедшего дома с нашими днями. Ощущение такое, что это ответ на то — куда ж несешься ты, Русь? Это уводит нас от конкретного Гоголя. ‹…› …это нежелательно.

Начало эпилога, когда все персонажи подряд начинают произносить свои реплики, а санитары натягивают на их головы колпаки, логически не подготовлено. Этот прием выглядит несколько искусственным, и хотелось бы предложить подумать по этому поводу и, может быть, решить эту тему как-то иначе.

Значительное место уделено в спектакле непосредственно зрителям. Сегодня говорилось, что непосредственное общение со зрителем — это лирическая тема спектакля, что зритель должен уходить с чувством не просто иллюстрации николаевской эпохи, а найти отклик в своей душе. Но конкретные реплики, которые произносятся актерами, и конкретное освещение зрительного зала как раз уводит нас в сторону от лирических размышлений. Когда Плюшкин произносит: «Народ все воры», зрительный зал смеется. Но они произносятся на направленных в зрительный зал лучах. Таких реплик очень много. Вряд ли можно впрямую такие упреки бросать сегодняшнему зрителю. Это относится, скорее, к конкретным персонажам, находящимся по ту сторону рампы. Мне кажется, эти замечания дают театру возможность подумать, поразмыслить и прийти к более точному и справедливому решению спектакля.

М. А. Светланова. Я смотрела спектакль один раз. Права А. А. Смирнова, что такую сложную работу, за которой стоит колоссальный труд театра … за один раз правильно оценить трудно. ‹…›

Из замечаний… Юрий Петрович, как всегда, может взять для себя ту часть, которую он считает наиболее нужной, целесообразной. ‹…› Вся первая часть спектакля вызывает у меня чувство приятия всего, что делается театром. Я принимаю условия игры, за исключением каких-то деталей, которые не кажутся мне безусловными и значительными настолько, чтобы за них цепляться. Об этом хорошо сказал С. А. Макашин. Это песни «Русское поле» и «Рушник» Майбороды. В спектакле о другом Гоголе возможно и такое, но в этот трагический спектакль это врывается капустнической нотой и кажется чуждым.

Мне кажутся положительными эти создания, которые возникают как будто из-под земли, — создания призрачные и в то же время столпы общества. Они вызывают массу ассоциаций.

Интересное решение, когда в прорезях шинельного сукна появляются эти лица, рожи, как ни назови[931]. ‹…›

Очень хорошо проявляют себя артисты в этих трудных … условиях, когда практически только интонация, только голос может играть.

Когда фигуры вырастают из недр, это даже труднее, чем Шаповалову в раме[932], который может хоть руками сделать жест. Среди этих созданий хотелось бы отметить Бортника (Коробочка) и чету Маниловых.

Я хочу также сказать о музыке, которая удивительно вплетается в спектакль. ‹…›

…иное у меня ощущение от эпилога, или второй части. Когда мы получили вариант текста, сделанный Юрием Петровичем, мы увидели, что вторая часть сделана несколько слабее, но т. к. спектакль был в работе, а у Любимова спектакли создаются на сцене, то была большая надежда и даже уверенность, что это подтянется по выразительным текстовым моментам к первой части спектакля. К сожалению, этого не случилось.

У нас заболел редактор, и у меня был только один день, чтобы провести элементарный анализ текста, я пыталась сделать это и поняла, что из всех этих реплик из «Ревизора», из «Мертвых душ», из «Переписки с друзьями» я никакой логики, кроме абсурдности этого мира, не могу извлечь. ‹…›

Сегодня и у нас на обсуждении также высказывалась мысль, что два эти памятника, Андреева и Томского, с точным обозначением 1952 года, вся эта сумасшедшая Россия в колпаках, с дудочками, все, что с этим связано, — такая прямая метафора: ‹…› примчалась тройка, а куда, неизвестно.

Я не могу так думать о Любимове. Моя судьба сложилась так, что я… присутствую почти на каждом спектакле театра, начиная с первого, и я не могу думать, что Любимов пойдет к зрителю с такой примитивной метафорой. ‹…› Но если у зрителя такое ощущение возникает, значит, необходимо подумать, в чем неточность режиссерской трактовки этого «эпилога», как он назван театром. В этих ли двух памятниках, в том ли, что текст Поприщина передан Гоголю. Это прием провинциального театра.