Таганка: Личное дело одного театра - [160]

В пляске можно не падать Мане-маленькой, она и так несуразно это делает.

Вас шокирует, что бутылка стоит. ‹…›Блюдо стоит — его можно унести. В театре это целая проблема принести и унести.

…вы говорите, что нет современной деревни, — тут же нет натурального какого-нибудь вещественного подхода. Тут есть в другом — в отраженном свете. Мы с вами в плакат пойдем, если покажем наше благосостояние. Но это сильнее идет через Пелагею, когда она говорит: «Как же жизнь ушла вперед». Это гораздо лучше, чем если мы выпустим трех хорошеньких, молоденьких актрис. И даже этот проходимец Петр Иванович недоволен, считает, что его времена отошли. Он, может быть, более озлобленный, потому что он выбит из седла. Это, мне кажется, сильнее, чем одевать их. Там все хорошо одеты, и Анисья, и Алька хорошо одеты, но как только вы начнете их наряжать, у вас не будет обобщающего образа, и мы пойдем по натуралистическому пути…

Мы проверяли на самых разных людях[884]. Одно дело критики — Михайлов, Овчаренко, Залыгин, Нилин или Туровская — они объединяются на этом спектакле, значит, мы нашли что-то, что трогает людей, разно думающих… ‹…› Тот же Озеров говорит: «Надо ставить вопрос, чтоб ходила молодежь».

Ф. А. Абрамов. Это говорит секретарь Союза писателей СССР, главный редактор «Вопросов литературы», человек, который не бросается словами, — у меня статью в последнем номере подрезал…

Б. В. Покаржевский. Я сейчас улавливаю некоторые нотки у Славиной: она у Вас кое-что схватила…

Ю. П. Любимов. Я все время им велел, чтоб они его [Ф. А. Абрамова] слушали!

Б. В. Покаржевский. Интонации, речи, обороты…

Ю. П. Любимов. Это же живой представитель.

…Значит, бутылку снимем. Усилим финал Петра Ивановича. Танец сделаем другой.

Сделаем, чтоб не выглядели рабочие [сцены] черными[885]. Оденем как рабочих. Это прямой театральный прием. ‹…›

Б. В. Покаржевский. …вы посмотрите, Федор Александрович, ведь раскулачиванием занимались эти же крестьяне, а сейчас эта ассоциация нам не нужна. Если они будут одеты так же, как другие, то вопросов не будет.

Ф. А. Абрамов. Мне нравится, что они сами же все восстанавливают.

Ю. П. Любимов. Мы делали так, что приходил милиционер, — получается хуже. Получается странная эклектика: спектакль сделан через условный ход, метафоричным приемом, а тут — реалии нашего времени. В один спектакль сведено чуть не семьдесят лет.

Н. И. Кропотова. У вас все время реалии и символы.

Ю. П. Любимов. ‹…› …небольшие зазоры, огрехи мы выверяли в субботу. Даже нашли одну байку про борону: Бежит лиса, дождь идет. Лиса — раз под борону. Ей говорят:

— Ты что, дура? Под бороной не скроешься.

— А все не кажна капля упадет…

Это место, чтоб заострить борону.

Вот что по замечаниям я записал: снять последнюю выпивку, Петра Ивановича сделать более энергичным в конце, снять падение Мани-большой — Докторова это очень хорошо делает.

Б. В. Покаржевский. Значит, учли и нашли свой ход, не разрушая. Это хорошо.

В. И. Розов. Очень хорошо решена сцена, когда вешается дочка Милентьевны.

Ю. П. Любимов. Процесс очень затянулся. Выпуск идет уже месяц, и актеры уже начинают тосковать.

Ф. А. Абрамов. Психовать.

Ю. П. Любимов. ‹…› Им нужно сказать: «Завтра вечером вы сыграете». А если мы опять скажем: «Поработайте, а мы еще посмотрим», — я не знаю, как это будет.

Ф. А. Абрамов. И я прошу разрешения первую песню пропеть «За мир». Это разнообразит.

‹…›

Б. В. Покаржевский. Есть еще у кого-нибудь замечания, пожелания?..

Нет.

Позвольте мне сказать несколько слов.

Я первый раз посмотрел прогон и должен вам чистосердечно признаться: я человек эмоциональный и воспринимаю то, что вижу, и на меня отдельные сцены произвели огромнейшее впечатление своей художественностью, своей обобщенностью. ‹…›

…если говорить по первой части, мне особенно понравилась Демидова. Действительно, театр в образе Василисы Милентьевны сумел воспеть эту труженицу, русскую женщину. Пожалуй, Некрасов о таких женщинах писал и вот — Федор Абрамов.

Мне очень понравилась в этой части Жукова — Евгения. По-моему, она очень точная, она несет и аромат деревни и воздух этой деревни.

Мне нравятся эти посиделки — они живые, запоминающиеся. ‹…› Я недавно посмотрел один спектакль (не буду его называть), сперва он на меня произвел хорошее впечатление, потом, когда стал анализировать, почему он произвел такое впечатление (пьеса-то слабая!), оказывается, из-за одного актера, который изумительно сыграл.

Здесь же много ярких, запоминающихся, убедительных, талантливых актерских работ.

Во второй части мне очень нравится Славина. Когда к ним в дом приходит Анисья приглашать их на день ангела, и разговор с Анисьей — он дорогого стоит, он цельный, образный, яркий. Мне эта сцена особенно понравилась. Это изумительная сцена. Перед глазами — огромный образ. «Ну и пускай», — и легла, и — сразу сборы к Петру Ивановичу[886].

Да, я с вами согласен, что это явление, явление в актерском мире.

Мне кажется, что здесь можно назвать и Альку — она на месте, у Анисьи все намечено, и хорошо она несет характер, и Петр Иванович намечен, и Мани, большая и маленькая; здесь, может быть, где-то потеряно чувство меры, особенно в Мане-большой есть какой-то перебор. Я даже не могу разобраться, в чем, может быть, есть что-то лишнее, что-то мне мешало в восприятии. ‹…›