Таганка: Личное дело одного театра - [112]

Б. В. Покаржевский. Не будем пуританами, все возможно на сцене в рамках эстетических, но когда мы наряду, допустим, с Кудряшом и Варварой и с Бальзаминовым с Капочкой располагаем в едином ряду Катерину с Борисом, то, вы меня извините, мы не снимаем социальное звучание этого образа, социальную трагедию этого образа. …мне бы хотелось иного обращения с этим образом, который на себе несет большую идейную, социальную и, если хотите, политическую нагрузку в пьесе Островского».

Потери должны быть минимальны

Итак, прогон состоялся и замечания получены. Теперь театр оказывался перед дилеммой: как выполнить предписания чиновников так, чтобы удовлетворить комиссию и одновременно не испортить спектакль. Эта проблема каждый раз решалась по-разному. Но почти всегда приходилось идти на серьезные компромиссы.

Ю. П. Любимов вспоминает: «Работа шла медленно, потому что каждый спектакль сдавался несколько раз. ‹…› Получалось так, что ты на спектакль тратишь гораздо меньше времени, чем на бесконечные сдачи. Во-первых, это унизительно — раз, потом мы теряем огромное количество времени, ведь они дают свои идиотские замечания и говорят:

— Через две недели или через месяц мы будем еще раз смотреть.

Значит, глупо начинать новую работу. Что-то начинаешь править, но так, чтобы не испортить спектакль, опять им сдаешь. Ведь иногда по пять, по шесть раз сдавали»[684].

Внесенные изменения фиксировались на бумаге. А значит, почти по всем спектаклям существовали списки таких вынужденных поправок. Вот один из них:

«Что сделано по замечаниям (спектакль „Мать“»):

Сокращена деревенская сцена.

Уточнена и сокращена «кадриль».

Переделан финал (дважды).

Сокращены мизансцены с солдатами.

Укрупнены характеры Егора Ивановича и Николая Ивановича.

Вставлен разговор Матери и Саши после суда…

Проделана большая работа с актрисой Славиной по линии эволюции характера Матери.

Снята реплика у Егора Ивановича в сцене «Дубинушка».

Снята реплика в перерыве суда…

Снят текст у Матери о чиновниках.

Заменен текст из «Чудаков».

Снято слово «сволочь» у Павла.

Уточнен мотив ареста Рыбина и похорон Егора Ивановича.

Изменено поведение представителей жандармерии, они теперь выглядят злее.

Проделана большая работа с актером Бортником над заключительным монологом так, чтобы он прозвучал в полную [силу].

Вымаран текст жандармского генерала….

Вставлен текст Андрею Находке в сцене маевки[685].

Один из эпизодов спектакля по стихам А. Вознесенского «Берегите ваши лица» должен был называться «Гетто в озере». В его основу было положено стихотворение «Зов озера», о гетто, затопленном под Львовом. Стихотворение Вознесенского имеет посвящение: «Памяти жертв фашизма (Певзнер 1903, Сергеев 1934, Лебедев 1916, Бирман 1938, Бирман 1941, Дробот 1907…)».

3 февраля 1970 г. на совещании в Управлении культуры, посвященном обсуждению спектакля по стихам А. Вознесенского «Берегите ваши лица», в числе требований к авторам были и такие: название эпизода «Гетто в озере» заменить на «Лагерь в озере», еврейские фамилии в посвящении — убрать.

А. Вознесенский и Ю. Любимов пробовали сопротивляться и все же вынуждены были и название изменить, и фамилии снять. Так вместо «Бирман» в спектакле появился «Бойко»[686].

Однако подобные изменения далеко не всегда улучшали ситуацию. У чиновников возникали новые претензии. Так происходило, например, во время напряженного обсуждения спектакля «Послушайте!» в Управлении культуры 17 мая 1967 года.

Казалось бы, первое же выступление Янсонса было очень благоприятно для театра. Янсонс подробно говорил о том, насколько ответственно подошел театр к выполнению всех замечаний Управления:

«Янсонс. Сегодня мы уже вторично обсуждаем спектакль „Послушайте!“. Первый раз его обсуждали более месяца назад. Тогда почти все присутствующие отметили, что спектакль, поставленный Юрием Петровичем Любимовым, бесспорно интересное явление на нашем, в общем-то, не очень интересном театральном фоне. Был высказан целый ряд пожеланий и предложений, часть которых должна была идти на улучшение этого спектакля.

Мы должны отметить, что театр и Ю. П. Любимов, в первую очередь, очень требовательно и принципиально подошли к предложениям, высказанным при обсуждении, и уже на следующий день после обсуждения Юрий Петрович пришел сюда и сообщил о мерах, которые он собирается предпринять… Поэтому для товарищей, которые не в курсе дела ‹…›, я назову основные принципиальные вещи, которые сделал театр… Полностью включена 8-я глава поэмы „Хорошо“, о субботниках в теме революции, включен целый ряд кусков из автобиографии Маяковского „Я сам“, о его революционном прошлом, включены полностью стихи о Кузнецкстрое („Рассказ Хренова“), снят целый ряд моментов, о которых говорили, что это идет на излишнее, ненужное будирование публики. ‹…›

Все это говорит о том, что театр весьма принципиален, весьма внимательно работает …над предложениями, которые выдвигает руководство, принимая то, что считает необходимым для улучшения спектакля, но отметая то, что вызвано соображениями иногда частного порядка, иногда вкусами людей, высказавших эти предложения».

Итак, мы видим, что даже выборочное следование предписаниям чиновников, по мнению Янсонса, было скорее плюсом — ведь театр серьезно относился к внесенным изменениям, а значит, он не мог безоговорочно принять все замечания. Янсонс полагал, что проделанная театром работа достойна награды. «На сегодняшнем обсуждении мы должны окончательно решить судьбу этого спектакля, — говорил он. — Дальше задерживаться мы не имеем морального права».