Таганай - [161]

Внезапно оборотень обернулся прямо в направлении, где лежал Шакулин, будто учуяв его запах. И в тот же миг шумовая завеса внутри мозга лейтенанта неожиданно свернулась и пропала, не оставив и нотки от своей шипучей какофонии. Шакулин моргнул несколько раз, приходя в себя, и одновременно возвращая к действию свой, именно свой человеческий разум. Его прояснившийся взгляд тут же остановился на Уутьема. Вид монстра вернул его к реальности, так и не дав времени вспомнить, как же лейтенант оказался на этой полянке в самой лесной глухомани.

Где-то справа послышался хруст сломавшейся ветки. И из-за большого камня, со всех сторон окруженного кустами, раздался ружейный выстрел.

Монстр взвыл, на теле в районе плеча вырисовалась серьезная рана, из которой засочилась почти идеально белая на цвет кровь. Теперь Шакулин понял, что означают еще несколько белых потеков и отметин, которые красовались на туловище оборотня. За первым выстрелом прозвучал второй. На этот раз пуля угодила куда-то в бок, благодаря тому что Уутьема, стоя на задних лапах, принялся активно поворачиваться из стороны в сторону, ища негодяя, который вздумал по нему палить. Из-за валуна выскочил Глазьев, отбрасывая в сторону использованное оружие, и подбирая с земли другое ружье, видимо, заготовленное заранее. Охотника от края поляны отделяло от силы метров шесть. Уловив, что его выстрелы попали не совсем туда, ведь зверь был хоть и конфужен, но не более того, Глазьев начал подходить ближе, целя в район груди монстра. Охотник явно полагал, что оборотень может быть завален как медведь, прямым выстрелом в сердце.

– Сейчас ты у меня попляшешь, гадина! – громко произнес Глазьев, выходя на поляну, на которую ему таки удалось заманить зверя.

Уутьема стоял почти рядом с краем накрытой ветками волчьей ямой. Именно поэтому охотник и не стал сразу стрелять, ожидая, что зверь по глупости сам свалится в ловушку. У Глазьева получилось домчаться в темноте леса к своей поляне много раньше оборотня. Он быстро разжег костер, бросил на центр ловушки спрятанное в траве человеческое чучело, чтобы завлечь туда тварь, и юркнул в замаскированную засаду у камня. Но убедившись, что зверь, вылезший неожиданно из-за деревьев с другой стороны поляны, слишком умен и с подозрением обнюхивает и рассматривает границы ямы, а также без энтузиазма взирает на чучело, Глазьев решил с помощью пуль и отдачи от попаданий, либо свалить оборотня в западню, либо прикончить так.

Уутьема не стал дергаться, его неподвижные глаза светились яростью. Раны в боку и плече источали белую кровь. Он пригнулся к земле, подготавливая бросок на охотника. Это стало небольшим сюрпризом для Глазьева, так как своим движением монстр перекрыл сердце от прямого попадания, да еще и перенес центр тяжести ниже и вперед. Теперь в него нужно было лупить из гранатомета, рассчитывая на серьезную инерцию, способную увлечь оборотня в ловушку, но никак не из двустволки.

Охотник отскочил в сторону, стараясь разбалансировать гада. Тот, взмахнув длинными корявыми передними лапами, повернулся за Глазьевым и начал очень медленно к нему подбираться. Раненный оборотень постепенно терял свою прыткость и силу. В таком немом кружении двух противников, Уутьема в какой-то момент оказался спиной к лежавшему в тени Шакулину. Лейтенант, осознав, что лучшего шанса может и не представиться, начал аккуратно продвигаться вперед. Сейчас он жалел, что у него в руках не автомат, который бы больше подошел для ближнего боя, а снайперка, хоть и мощная, но не скорострельная.

Красноватые всполохи костра подсвечивали лесной амфитеатр, где на арене, заполненной молчаливыми старыми деревьями, сошлись двое непохожих друг на друга гладиаторов. Сверху, в освободившемся от назойливых дождевых туч ночном небе, с нескрываемым холодом, поглядывали на это действие далекие, но прекрасные звезды.

Уутьема все еще выбирал момент для прыжка. Он бы давно сделал это в том же стиле, как разделал по очереди почти всю группу спецов. Однако сейчас все было несколько иначе. Зверь знал, что оружие людей, из которого они весьма успешно по нему поливают, начало действовать. Глазьев продолжал менять положение вокруг оборотня, надеясь, что тот как-нибудь неудачно повернется и появится шанс выстрелом свалить его в яму. Но монстр делал строго обратное. Он поворачивался за охотником, при этом постепенно отходя от центра поляны к ее краю.

Шакулин затаился за большой крепкой березой, охранявшей самую границу глазьевского мини кордона, и стал выжидать. Пусть зверь снова повернется к нему спиной, тогда он тут же зарядит пару пуль аккурат ему в затылок.

Оборотень подбирался все ближе к охотнику. Глазьев уже ощущал запах его противных слюней в обилие спадавших из вытянутой кошмарной пасти. Все попытки как-то обхитрить монстра ничего не приносили. Охотник начал нервничать и ругаться про себя, что вылез раньше времени. Тут Уутьема, как будто улыбнулся, ощутив нерешительность жертвы, и нагнувшись почти до самой земли, уже напрямую медленно попер на Глазьева. У охотника в мыслях все смешалось. На него с ухмылкой направлялась уродливая тварь, которая похоже понимала, что Глазьеву конец, от чего и забавлялась. Глазьев не выдержал и с криком: «На, падла, получай!», грохнул из ружья.