Таганай - [151]

– Согласен. – Моляка присел на вторую табуретку в комнате, рядом с уже готовой капельницей.

– Вы не собираетесь Коробова подсоединять к ней? – прервался лейтенант.

– Подождет, – улыбнулся Моляка.

– Ну, ладно. Вернемся к рассуждениям. Коробова предупреждали голоса о нападении, меня – тоже. Причем предупреждение прозвучало так же, за несколько минут до. Вашим пациентам голоса обычно указывали убираться из леса. Значит, голоса чего-то боялись. Возможно, тех же самых нападений. Отсюда, я делаю вывод.

– Ну-ну?

– Эти голоса точно не принадлежат нападающему.

Моляка рассмеялся в полный голос.

– Это очень глубокий вывод! – продолжать хохотать он.

– Да, но это не все. – Шакулин сам заулыбался в ответ на хохот доктора. – Следовательно, даже если нам с товарищем капитаном удастся нейтрализовать нападавшего, то источник голосов все равно останется. Узнаем ли мы тогда его сущность вообще когда-нибудь?!

Моляка понимающе посмотрел на Шакулина, перевел взгляд на капельницу, затем на Коробова, встал с табуретки и принялся налаживать у кровати больного средство подпитки. Вопрос остался открытым.

В комнату вошел Листровский. От него пахло сигаретным дымом, что позволяло предположить, что после разговора с Глазьевым капитан обильно курил. Листровский тут же вперился взглядом в болтающего ногами Коробова.

– Дождя, кстати, до сих пор нет, – отметил он. – А вот туча вроде обратно к нам возвращается.

В подтверждение его слов сверкнула яркая молния за окном. Весь свет тут же вырубился. А через секунду раздался ужасающий треск, переросший в оглушительный гром. Барак чуть ли не подбросило вверх.

В коридоре захлопали двери, все повылезали из своих комнат, растревоженные громом и отсутствием света.

Листровский зажег фонарь, в комнате стало хоть что-то видно. В коридоре кто-то подбегал к их двери. Это оказался Барышков.

– А, вы здесь! – сказал он, всех оглядев. – Ну, и жахнуло, а!

За окном произошла еще одна белая вспышка, и очередной зловещий треск молнии с мощным раскатом грома ударили звуковой волной по стенам барака. Было полное ощущение, что гроза нависла прямо над кордоном, и ее электрические разряды бьют где-то на поляне. От таких явлений волей-неволей становится страшно даже самым смелым. Ведь ничто так не ужасает, как буйная стихия, над которой совершенно не властен самопровозглашенный царек природы – человек.

– Что со светом? – спросил Листровский у Барышкова.

– Кажется, трансформатор накрылся. Мои пошли будить лесника, если он опять не взялся за бутылку.

На поясе спецназовца призывно зашипела рация. Это был пост, оставленный на чердаке соседнего пустовавшего барака:

– Капитан, молния ударила прямо рядом с нами! Одуреть! Здесь так озоном пахнет! Кажется, все электричество гикнулось!

– Да, уж! – усмехнулся в ответ Барышков. – Мы тут тоже обрадовались. Оставайтесь на месте. Громоотводы на всех домах присутствуют. Следите за обстановкой. Со светом работаем.

– Понял. Продолжаем следить, – последовал отклик.

Но гроза не успокаивалась. Снова белое мигание за окном и моментальная реакция в звуковом эквиваленте.

– У-у-у-х! – воскликнул Барышков, стараясь перекричать гром. – Но дождя нет! Вы видали такое!

На улице и вправду было на удивление тихо, в те периоды, когда раскаты грома удалялись, расходясь волнами в разные стороны. Никакого ливня не отмечалось.

В свете фонаря стало заметно, как Моляка неестественным движением отпрыгнул от кровати Коробова, где он находился с момента первой молнии, пытаясь установить больному капельницу. Сидевший по-прежнему на табуретке лицом к окну Шакулин тоже странно напрягся, его глаза заметно округлились. Листровский уловив все это, повернулся к кровати и осветил фонарем Коробова.

– Мать вашу! – прошептал Барышков. – Что с ним?

Коробов, сильно выгнул спину, находясь в лежачем положении. Его голова с закатившимися глазами дерганными движениями ходила из стороны в сторону. Его рот был открыт, а руки медленно поднимались вверх, как будто он начинал возносить молитву своему неведомому богу. Пальцы были напряжены и чуть согнуты. Все его тело дрожало от диких судорог. Но самым поразительным было то, что его вечно дрыгающиеся ноги, замерли.

В свете достаточно тусклого фонарика, в условиях, когда ты находишься где-то ночью в лесу у подножия гор. Вдали от населенных пунктов, и когда буквально только что несколько молний ударило прямо рядом с твоим обиталищем. Такое внезапное поведение одного из живых существ, находящегося в непосредственной близости от тебя, производит неизгладимое впечатление. Даже Листровский, наблюдая сейчас за действиями Коробова, ясно ощутил, как его волосы на затылке стали принимать вздыбленное положение.

– Он же вроде не спал, – прошептал Шакулин. – Приступы раньше только во сне были.

– Доктор, что происходит? – уже чуть громче, обращаясь к Моляке, спросил Листровский.

Моляка в напряженной позе, готовый отпрыгнуть от кровати в любой момент, не сразу понял, что говорят именно с ним. Он лихорадочно оглянулся на кгбэшников, втроем стоявших около двери.

– Такого никогда не было! – тоже в полголоса проговорил он. – Может, успел заснуть.