Таэ эккейр! - [11]

Нет, ну кто же он такой? Может, все же охотник? Интересный, однако, охотник – без лука, без силков, без рогатины… зато с перстнями. Два кольца: на правой руке небольшая квадратная печатка (значит, все же владелец ее не из бедных – нищему личная печать, да еще из лазурита в золотой оправе, не по средствам, да и просто ни к чему), а на левой… на левой, притом почему-то на мизинце, красуется нечто донельзя странное. Узкое золотое кольцо без камня, больше всего напоминающее крохотный собачий ошейник. Кольца… может, просто искатель удачи, авантюрист? Опять-таки нет: авантюрист двумя простенькими перстнями нипочем бы не ограничился. Народец этого пошиба с ног до головы увешан цепочками, серьгами, перстнями, а подчас и браслетами. Эти побрякушки ставят на кон, проигравшись в дым – вдруг да повернется удача лицом, вдруг да смилуется, позволив отыграться! Эти побрякушки идут в уплату за саван и похороны, если приведет нелегкая бедолагу помереть в чужих краях. Нет, это не авантюрист и даже не наемник… ну просто наказание какое-то!

Что и говорить, необычная одежда. И подбор оттенков какой странный… для глаза приятный, кто же спорит – но Эннеари до сих пор у людей ни с чем подобным не сталкивался. Рубашка цвета топленого молока. Майлет и штаны того восхитительного, ни с чем не сравнимого оттенка, который бывает только у высохших до звона осенних листьев. Шнуровка в тон влажной после дождя сосновой коры. Дивная гармония, исполненная прозрачной печали.

Не соответствовал общей гармонии только кинжал. Он и вообще ничему не соответствовал. Натолкнувшись на него взглядом, Эннеари даже прижмурился на миг от неожиданности. В дороге с таким кинжалом делать нечего. В дорогу уместно взять с собой нож пошире и потяжелее. А эта вещица о своем владельце не то, что говорит – кричит в полный голос: «Я безобидный и безопасный – и очень, очень благовоспитанный». При таком наряде – и такая… такая зубочистка! Несусветно дорогая по человеческим меркам зубочистка. Черные ножны выложены перламутром и лунным камнем, а на навершии рукояти в обрамлении перламутровых лепестков сердцевиной цветка возлежит сапфир… не очень, правда, крупный, но такой изумительно чистой воды и такого глубокого насыщенного цвета, что лучшего и не сыщешь. И как, спрашивается, эта игрушка должна сочетаться с переливами осенних тонов остального наряда?

Или это и вовсе не его кинжал?

– У тебя кинжал неверный, – сообщил Эннеари, насозерцавшись до колотья в висках и так ничего и не поняв.

Человек удивленно моргнул и воззрился на Эннеари.

– Какой?!

– Неверный, – повторил Эннеари. – Неправильный. Не от этого платья.

– А, вот ты о чем, – усмехнулся незнакомец. – Правда твоя, не от этого. Наряд от этого кинжала у меня в сумке припрятан. Штаны черные, рубашка белоснежная, майлет тоже белый, жемчугом шитый, роскошные до невозможности… как полагаешь, подходит?

Какая-то мысль промелькнула у Эннеари в голове при этих словах незнакомца… промелькнула – и скрылась незамеченной.

– Подходит, – кивнул Эннеари. – Для дороги, конечно, не очень – а вот если важной персоне нужно значительность свою показать, в самый раз.

– А я и есть важная персона, – скривился человек. – Его высочество наследный принц Лерметт. И значительность свою мне на сей раз выпячивать нужно, покуда не лопнет. Вот как до места доберусь, так все это роскошество и напялю.

Ого! Не диво, что Эннеари не сумел ни с чем соотнести его манеру одеваться. Что рыцарей, что землепашцев в любой стране полным-полно, а вот наследник у престола может быть только один. Кому же и одеваться не единственный в своем роде, ни с чем не схожий лад, как не ему. Вот только где он значительностью своей щеголять надумал – на заваленном лавиной Хохочущем перевале?

– А куда, если не секрет, ты собрался в таком наряде? – полюбопытствовал Эннеари – уж очень ему было интересно, для какого случая, по мнению людей, приличествует подобное платье.

– Да к вам за перевал и собрался, – пожал плечами Лерметт. – Дело у меня есть в ваших краях.

Час от часу все занятнее!

– В наши края так просто не попадешь, – заметил Эннеари. – Тебя еще впустить должны.

– Знаю, – вздохнул Лерметт. – На то и расчет был. Чтоб издалека видно: не сражаться я приехал, не развлекаться и не навязываться от скуки, а по важному делу… будь оно неладно.

Вот как… что же за дело у наследного принца может быть за перевалом – да еще такое, что его от одного упоминания на сторону перекашивает? Странно. Может, спросить… хотя нет, не стоит. И так уже наспрашивался вдосталь. Еще, чего доброго, усмотрит принц в этих расспросах что-нибудь для себя обидное… нет, не надо ничего разузнавать. По крайней мере, сегодня.

– Одежда тебе ничем ни подсобить, ни помешать не может, – возразил Эннеари. – Впускают не так.

– А как? – напрямик спросил Лерметт. – Ты прости, может, это и секрет какой… а только времени у меня нет месяц-другой возле перевала околачиваться и ждать, покуда кто из вас надо мной смилуется и впустит. – Он примолк на мгновение, явно обдумывая некую мысль. – Знаешь, я вот подумал… раз уж мы повстречались – может, ты меня и проводишь? Или тебе не с руки? Вот честное слово, нипочем бы просить не стал, да нужда заставляет.