Та, что гуляет сама по себе - [6]

О Кровеснежной Ночи правду в книгах по истории не писали. Если уж на то пошло, там вообще о ней не упоминали — Шейлиреар Первый, оказывается, пришёл к власти "в результате внезапной и неожиданной кончины монарха и наследницы престола, из-за чего род Бьорков был прерван". И лишь в народе из уст в уста слухи передавались. И с годами они искажались, извращались, и новое становилось всё привычнее, а старое, безвозвратно ушедшее, виделось в другом свете, а чтобы не приходилось об этом ушедшем жалеть, так просто немножко это ушедшее очернить…

Сейчас, как выяснялось, Бьоркам и всей "поганой знати" "досталось по заслугам".

И что ты можешь сделать? Что можешь изменить? И хочешь ли?

Сколько проживут они с дочерьми, стоит Мариэль объявить о себе?..

Она подходит к каминной полке, берётся за край, напрягает пальцы — и та крышкой поднимается вверх.

В тайнике осталось три цепочки, не считая перстня Бьорков. Хорошо ещё, что Её Высочество Ленмариэль всегда таскала на шее по шесть-семь фамильных драгоценностей. Стоили побрякушки дорого: помимо благороднейших металлов и драгоценнейших камней, украшения ещё и зачаровывали на обереги лучшие маги Провинции. А по спецзаказу к тому же вплетали чары приспособления, чтобы цепочки подстраивались под шею владелицы: иначе не удержались бы после перекидок.

Как Мариэль и рассчитывала, приданое послужило основной причиной того, что Тара, Гелберт и сам Альмон прикрыли глаза на все белые пятна и смущающие места в биографии будущей жены и невестки. Впрочем, главного смущающего места Мариэль им всё равно не сказала: никакое золото не заставило бы суеверных крестьян смириться с тем, что их невестка — оборотень. Хотя золото в конечном счёте сыграло немаловажную роль в том, что они с Ташей живы-здоровы… Конечно, она потребовала у всей "семейки" клятвы не присутствовать при родах, конечно, умолила притушить свечи — но одна из цепочек, перейдя в морщинистые ручки повивальной бабки, благополучно закрыла той рот. Который мог проговориться, что как-то больно странно кровь у новоявленной матери на свету отливает…

Впрочем, золото — не самый надёжный замок для болтливого рта. Особенно для такого болтливого рта. Могила куда надёжнее — а Мариэль позаботилась о том, чтобы этот замок нашёл старуху как можно скорее. Вообще-то она хотела скорее пригрозить Гринке, чтоб язык не распускала — чуть-чуть ведь соседке не проговорилась о подозрениях своих… И ведь почти ничего и не делала, просто сидела подле кровати. Ну, порычала чуть-чуть. И то, что ночью, спросонья зрелище оскалившейся чёрной волчицы довело Гринку до сердечного приступа с летальным исходом — проблема исключительно самой Гринки.

Украшения продавали потихоньку — вырученных денег хватало надолго. Конечно, им троим на припевучую жизнь и выручки с сидра было бы достаточно, но Мариэль не смогла бы скупать Таше книги стопками и одевать свою принцессу в шелка и бархат. Да, пусть её дочь выросла среди простолюдинов, но Таша ведь принцесса, и Мариэль хотела видеть её образованной и выглядящей соответственно. Хотя бы дома — на люди в "королевском" виде показываться не особо-то умно.

В ближайшую поездку в город, наверное, стоит отнести в лавку очередной медальон…

Мариэль задумчиво вертит в пальцах кулон с александритом. Она без сожаления продаст все свои драгоценности, кроме трёх: кулона, — маминого подарка на свадьбу, — перстня Бьорков и перстня Морли, который Мариэль носит на пальце. Наверное, кулон она отдаст Таше в день рождения, в дополнение к новой книжке и атласным туфлям. Надо же — двадцать третьего её девочке исполнится уже десять лет…

Наклонив ладонь, она позволяет кулону соскользнуть обратно в тайник. Возвращает крышку тайника на место.

За последний год Таша явно стала… умнее. Хотя скорее — не такой наивной. Та же ситуация с деревенской ребятнёй наконец заставила её понять: люди действительно не любят тех, кто отличается от них.

Да и… смерть Альмона, пожалуй, пойдёт Таше на пользу.

Мариэль растила дочь в тепличных условиях, ограждая от всего, оберегая от малейших волнений — но при этом, естественно, не уставала рассказывать Таше о том, как опасен окружающий мир. Только эти рассказы Таша явно приравнивала к сказкам на ночь. Она упрямо считала мир прекрасным. Она упрямо верила в то, что все окружающие хорошие и добрые. И упрямо, с каким-то детским эгоизмом верила в то, что это кому угодно может быть плохо — а вот у неё всё обязательно будет хорошо.

Слава Богине, хоть наглядные примеры действовали на неё убедительно.

Таша стала осторожней лишь после того, как на очередной прогулке в лесу ей пришлось уносить ноги от голодных волков — и после той истории с колодцем, естественно.

Таша поверила, что люди умирают, только когда сгорел в лихорадке младший сынишка Койлтов.

После того, как ограбили и убили старика Шелмана, Таша поняла, что представители так называемых разумных рас — хотя звери вообще-то тоже обладают разумом — могут причинять зло себе подобным.

Когда скончались Тара и Гелберт, Таша была слишком мала, чтобы что-то понять. А потому до сегодняшнего дня она упорно считала, что умереть, быть ограбленными или убитыми могут только другие — далёкие, малознакомые или вообще незнакомые люди. А Таше и её близким бояться нечего.