Т-390, или Сентиментальное путешествие по Монголии - [22]
— Кишечник, чистый кишечник. Вы заметили, что мы находимся в желудке у Степи? Степь нас постепенно переваривает, и скоро переварит совсем, — делился капитан своими гастрономическими наблюдениями с коком. — Посмотрите, что стало с радистом. Вы его кормите?
— Кормлю, — отвечал кок.
— Кормите получше.
— У травинки нет индивидуальности, а у дерева есть, — рассказывал он Маше, а Маша только округляла глаза.
Маша была очень симпатичная, когда округляла глаза.
Капитан соскучился по лесу. Он сидел, думал, отчего же лес ему нравится больше, чем степь, почему ему так надоела ровная поверхность.
«Наверно, все дело в вертикальности. Природа мечтает о недостижимом, а что может быть недостижимее вертикальности? Уделом человека всегда было движение по двумерной плоскости. Даже птицы не могут летать вертикально. Геликоптер — венец творения, стоп, эволюция дальше не идет. Вершина растительного мира — деревья — вертикальны, травы тоже вертикальны, хотя из-за недостатка стойкости и имеют склонность к лежачему положению. Вершина животного мира — человек — стремится к вертикальности, вся культура пронизана ею, начиная с менгиров и заканчивая Башнями-близнецами» — писал он в своем дневнике.
— Я скучаю по вертикальности, — сказал как-то капитан штурману.
Штурман ничего не ответил. Он стоял на палубе, прямой, как столб, и смотрел строго вверх. Солнце было в зените, а штурман как-то умел определять по солнцу местоположение корабля.
Капитан хотел еще пойти поговорить с кем-нибудь, но передумал. Вместо этого он стал писать дальше:
«А раз всё дело в вертикальности, и только в ней, то при чем здесь деревья? Почему нельзя заменить деревья людьми? Штурман тоже вертикален, когда смотрит на небо. Но он один. Леса из одного дерева не бывает. Индивидуальность будет заметна только на фоне другой индивидуальности. Экипажа у нас как раз хватит на маленькую рощу…»
Всю ночь капитан рисовал в блокноте план рощи. Где должно стоять одно дерево, где другое, а где между ними должен находиться куст. На следующий день выстроил матросов на палубе. Палуба во время переклички являлась также и плацем.
— Заградительная лесополоса. — Подумал про себя капитан. — Но это всё не то. В лесополосе деревья стоят как солдаты, а нужно, чтоб солдаты стояли, как деревья. Ну-ка…
И капитан расставил солдат по палубе, аккуратно сверяясь с блокнотиком.
— Замри! — скомандовал он.
Прошел мимо застывших матросов, пытаясь вообразить себя в лесу. Не очень как-то получалось.
— В птицах всё дело! — Догадался он. — В лесу же птицы поют! Умеет кто-нибудь свистать, как птица? — спросил он.
Экипаж не отвечал.
— Тьфу ты! Отомри! Умеет кто-нибудь, как птица, свистать?
— Я умею, как дрозд! — похвастался рядовой матрос Гриценко.
Кроме Гриценки, умели: Алеша как иволга, а Дэн — как кукушка.
— Приказ такой: замереть, но по моей команде начать петь! — скомандовал капитан.
— Так точно!
Устроили вторую попытку. Всё равно что-то было не то.
— Отомри! — скомандовал капитан. — Остальные — шуршите, как будто деревья листвой, и качайтесь в такт, будто вы под ветром гнётесь. И-раз!
Экипаж покачнулся влево.
— И-два!
Вправо.
Нет, всё равно не то.
В чём же дело?
— Осмелюсь сказать, кэп, — подал голос Афанасий, — что деревья не могут быть в рост человека. Они должны быть в несколько раз выше.
Да, верно, верно… Что же делать? Ведь даже если капитан встанет на колени, ему не стать таким маленьким, чтоб остальные были заметно выше него. Зато вот если…
— Радист, — сказал капитан.
— Я, — ответил радист.
— Вам задание: встать на колени и прогуливаться между нами. Об ощущениях доложите. Я встану на ваше место и буду изображать куст. Выполняйте.
Вечером капитан позвал в свою каюту Радия Родионовича.
— Ну что, радист. Докладывайте. Что вы почувствовали, прогуливаясь между нами?
— Что прогуливаюсь на коленях рядом со своими боевыми товарищами.
— Это всё?
— Колени еще болели.
— И всё?
— Вроде бы, всё…
— Ну, вы не стесняйтесь, не стесняйтесь… Может быть, ещё какие-нибудь чувства были?
Маленький радист замялся.
— Ну, давайте же!
— Ещё… Капитан, но вы сами просили рассказать!..
— Да, да, говорите!
— Ещё мне… Писать очень хотелось, капитан.
— Тьфу ты! А, например, не казалось ли вам, что вы в лесу?
— Ну…
— Ну, ну!
— Может быть, немножко…
— Ну вот видите, радист! А говорите, нет никаких ощущений! Идите. И… попросите там у Афанасия дополнительный паёк.
«Что ж, моя версия оказалась правильной», — писал капитан в своем дневнике. — «Правда, самому мне ощущение того, что я в лесу, испытать не довелось, зато я видел, как счастлив этот маленький радист. Что ж, пусть будет так. Когда вернемся в штаб, надо будет поучаствовать в смотре-конкурсе самодеятельности со спектаклем „Деревья“. Благо, генеральная репетиция удалась».
22. Футбол
— Монголы! — закричал однажды впередсмотрящий рядовой Гриценко.
Все высыпали на палубу.
— Где монголы, где! — закричал капитан.
— Бамбарбия киргуду. Шютка!
— Дурак вы, Гриценко, — сказал капитан с горечью в голосе. — И не лечитесь. Придем в штаб, я настою, чтоб вас комиссия проверила.
— На самом-то деле там поле! — важно сказал Гриценко.
— Конечно, поле, — поморщился старпом. — Котору неделю по полю идем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Автор много лет исследовала судьбы и творчество крымских поэтов первой половины ХХ века. Отдельный пласт — это очерки о крымском периоде жизни Марины Цветаевой. Рассказы Е. Скрябиной во многом биографичны, посвящены крымским путешествиям и встречам. Первая книга автора «Дорогами Киммерии» вышла в 2001 году в Феодосии (Издательский дом «Коктебель») и включала в себя ранние рассказы, очерки о крымских писателях и ученых. Иллюстрировали сборник петербургские художники Оксана Хейлик и Сергей Ломако.
В каждом произведении цикла — история катарсиса и любви. Вы найдёте ответы на вопросы о смысле жизни, секретах счастья, гармонии в отношениях между мужчиной и женщиной. Умение героев быть выше конфликтов, приобретать позитивный опыт, решая сложные задачи судьбы, — альтернатива насилию на страницах современной прозы. Причём читателю даётся возможность из поглотителя сюжетов стать соучастником перемен к лучшему: «Начни менять мир с самого себя!». Это первая книга в концепции оптимализма.
Перед вами книга человека, которому есть что сказать. Она написана моряком, потому — о возвращении. Мужчиной, потому — о женщинах. Современником — о людях, среди людей. Человеком, знающим цену каждому часу, прожитому на земле и на море. Значит — вдвойне. Он обладает талантом писать достоверно и зримо, просто и трогательно. Поэтому читатель становится участником событий. Перо автора заряжает энергией, хочется понять и искать тот исток, который питает человеческую душу.
Когда в Южной Дакоте происходит кровавая резня индейских племен, трехлетняя Эмили остается без матери. Путешествующий английский фотограф забирает сиротку с собой, чтобы воспитывать ее в своем особняке в Йоркшире. Девочка растет, ходит в школу, учится читать. Вся деревня полнится слухами и вопросами: откуда на самом деле взялась Эмили и какого она происхождения? Фотограф вынужден идти на уловки и дарит уже выросшей девушке неожиданный подарок — велосипед. Вскоре вылазки в отдаленные уголки приводят Эмили к открытию тайны, которая поделит всю деревню пополам.
Генерал-лейтенант Александр Александрович Боровский зачитал приказ командующего Добровольческой армии генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, который гласил, что прапорщик де Боде украл петуха, то есть совершил акт мародёрства, прапорщика отдать под суд, суду разобраться с данным делом и сурово наказать виновного, о выполнении — доложить.