Сжигающее стекло (ЛП) - [3]

— Фейя, защити нас, — тихо шепнула она, после чего сделала особый знак, взывающий к

богине: коснулась двумя пальцами сначала лба, затем — груди, где находилось сердце. —

Они пришли.

Её страх и мой страх. Страх нас обеих. Он слился воедино.

— Кто? — я наклонилась, чтобы понять, кого она имеет в виду. — Что происходит?

Но она не ответила, а неприятное ощущение в животе стало в разы сильнее; от того, что я

дрожала, теперь стучали и зубы. Мне нужно поесть. Сейчас. Хоть что-то. Хоть что-

нибудь.

Сила, с которой я охватывала руку Юлии, ослабла, кровь стала сочиться сквозь пальцы.

Она напоминала цвет вина. Я даже поддалась искушению и подняла руку, чтобы вкусить

запах.

Бэзил ворвался в комнату. Руками старик опёрся на колени, переводя дух. Я моргнула и

вытерла кровь о ночную рубашку.

— Крестьяне… у ворот, — всё, что он успевал сказать между перерывами на вдох. На его

лысине показались большие капли пота. — Их толпа… Нет, их… целая армия.

— Чего они хотят? — я направилась к окну, но тут же вернулась, вспомнив о руке Юлии.

— Того же, что и обычно, зажигая факелы и хватая виллы — нашу еду, — губы сестры

Мирны сжались в тонкую белую линию. Она смотрела на меня, как и прежде — так, будто

её взгляд проходит сквозь меня. — Тебе сейчас не только холодно, я угадала?

Словно в ответ, мой желудок издал громкий звук.

— Что это? — её глаза сузились, а фигура приблизилась. — Ты пробовала кровь?

Я оступилась. А пробовала ли?

— Бэзил, убери её отсюда, — в одно мгновение, её лицо изменилось. — Запри её в

восточном крыле, вместе с другими девочками. Здесь столько эмоций! Для этого места

она опасна.

— Я не уйду! — я прижала компресс к руке Юлии ещё сильнее. Сестра налетела на меня

так, что мой платок, запятнанный кровью подруги, упал.

— Ты должна принять судьбу и хотя бы пытаться управлять своей силой, — она трясла

меня за плечи. — Из-за тебя рискуем мы все!

— Я никогда не причиню вреда Юлии! — я поморщилась, а где-то внутри появилась

сильная боль. Я хотела снова дотянуться до компресса, но сестра Мирна схватила меня за

руку первой.

— Да ты хоть знаешь, на что способны эти голодающие крестьяне? — она сверлила меня

взглядом. — Или тебе рассказать о трёх вдовах из моей деревни, что были так голодны, что заманили к себе незнакомцев, отравили и обглодали их кости?

— Мой караван слышал это в каждом городе. Это народная байка — не больше. Никто в

неё не верит, — голод поутих, но к горлу подступала тошнота.

— Соня, как же ты ошибаешься! Это четвёртая суровая зима в Империи Рузанин. Вы с

Ромска выжили только потому, что поехали на юг. Мы же выживали только благодаря

подаренному императором продовольствию. У крестьян же нет ничего.

— Но у нас запасов больше, чем нам нужно. Мы должны помочь им, — мне дали немного

выпить, но хищный голод внутри меня заставлял думать о переполненных кладовых

монастыря и его подвальных холодильных складах.

— Бэзил, убери её отсюда, сейчас же, — глаза сестры снова сузились. От этого взгляда, казалось, что по моим венам двигался лёд. Она толкнула меня на старика и бросила

вдогонку шарф.

Когда крестьяне продвинулись вперёд, их громкие крики стали содрогать воздух. Мои

колени тряслись, в любой момент я могла упасть.

— Пожалуйста, прошу вас, — я смотрела то на сестру Мирну, то на Бэзила. — Если бы вы

только чувствовали…

— Хватит! — она собственноручно откинула меня к двери, а Бэзил схватил за локоть, но

уже нежнее.

В дальнем углу комнаты, уже проснулись Кира и Даша. Обе девочки уже слышали крики

толпы. Я видела это по их лицам: на лице Киры были слёзы, и она перебралась в кровать

Даши, которая уже рвала на себе волосы.

— Я всё равно запру её в восточном крыле, — сказала она Бэзилу. — Забаррикадируй

входную дверь. Охрана ворот усилена?

— Думаю, достаточно, — он кивнул. — Если повезёт, волки явятся до того, как крестьяне

найдут способ пробраться сюда.

— Вы хотите, чтобы их растерзали волки потому, что они голодны? — я уставилась на

Бэзила. Близко посаженные глаза и торчащие уши всегда делали его миловидным, но на

этот раз даже в его взгляде не было жалости. — Вы говорите ужасные вещи!

— Больше ни слова! — сказала сестра Мирна. Ещё одна волна злости окатила её лицо.

Приходилось сдерживать себя. Её эмоции вспыхнули во мне так сильно, что захотелось её

ударить. Таких взрывных эмоций мне не доводилось видеть на её лице никогда. Она

пыталась усмирить свой гнев, так как днём и ночью лечила больных, но сейчас её гнев

дошел до точки кипения. — Переключись на кого-то другого и забудь о крестьянах! — её

ноздри от гнева стали раздуваться. — Твоя эмпатия, которую ты не можешь держать под

контролем, убьёт всех нас!

Прежде, чем увидеть слёзы на моих глазах, она захлопнула за нами дверь. Я сжала ладони

в кулаки. Ничего, что она не знает, как сильно задела меня. Слёзы, которые ещё не

вытекли, не из-за неё. Я плачу из-за тех замерзающих людей, которые пытаются попасть

за монастырские ворота.

Едва дыша, Бэзил привёл меня к восточному крылу. Он схватил меня за руку и зарыл

пальцы в мои волосы, чтобы в ауре толпы я случайно не потеряла свою собственную. Их

отчаянье пульсировало в моём теле. Они были не просто голодными. Этот голод разрушал