Сюзи, «Лед Зеппелин» и я - [27]

«Гринз–Плейхаус» не мог соперничать с такими цифрами. Говорили, что когда–то «Гринз–Плейхаус» был крупнейшим кинотеатром в Европе, на 4000 мест. Мне он казался не таким большим. Некоторые балконы теперь были заколочены, и, думаю, в 1972 году его вместимость для концертов была не больше 3000 человек. По меркам «Лед Зеппелин» это была не такая уж большая аудитория. А если они решат, что не стоит ради трех тысяч тащиться в Глазго? Такое могло случиться. Зачем ехать играть в Глазго, когда они могли оттягиваться на калифорнийском солнышке у бассейна в компании восходящих кинозвездочек?

Ни Грег, ни Сюзи похоже не разделяли моих опасений.

— Обязательно приедут. С чего бы им не приехать?

Пусть я и был пессимистичнее многих, но лихорадочное возбуждение охватило не меня одного. В прошлые выходные я видел группку подростков в музыкальном магазине, в отделе «Лед Зеппелин» — они снимали с полок альбомы, разглядывали их, обсуждали, потом снова ставили их в гнезда; потом процедура повторялась. По разговорам было ясно, что у них уже есть эти альбомы, и что все они собираются на концерт. Им просто хотелось там стоять и прикасаться к обложкам — то был словно какой–то обряд причастия, который делает ближе к группе.

Зед перестал теперь ходить в школу. Я не знал, как к этому относятся его родители — возражают или им вообще плевать, — но как раз тогда он вообще перестал появляться. Иногда мы с Грегом прогуливали уроки и шли его навестить. Похоже, он сам управлял домом. Он даже пил пиво прямо из холодильника — неслыханное проявление взрослости.

— Как у вас с Сюзи дела? — спрашивали мы.

Зед пожимал плечами. Похоже, его это не волновало.

Зед сообщил странную новость. Без приглашения заглянула Черри и спросила, нельзя ли ей взять робота.

— Хочет посмотреть, не получится ли его починить.

Это нас ошарашило. Эта девчонка похоже помешалась на Зедовом роботе.

— Она в тебя влюбилась, — сказал Грег Зеду, пытаясь его поддразнить.

Сюзи услышала эту новость без особой радости. Одно дело, когда твоя юная компаньонка пишет стихотворения, возможно, о Зеде — на это можно посмотреть по–разному, — но не так уж приятно, когда она за ним начинает активно ухлестывать.

— Можно было ожидать, что такой безнадежный случай, как Черри, воспылает тайной страстью к такому человеку, как Зед, — говорила Сюзи. — Но это не значит, будто я хочу, чтобы она вокруг него увивалась.

— Я думаю, Зед считает, что это смешно, — предположил Грег, что взбодрило Сюзи.

По мне, так Зед это смешным не считал. Ему, кажется, было приятно. Я этого не мог понять. Как Зеду могла нравиться Черри, когда с первого взгляда видно, что она чувырла? Черри какой была, такой и осталась. Пускай и обзавелась футболкой с «Лед Зеппелин», но по–прежнему носила свой жуткий школьный пиджак и нелепые очки, и волосы у нее были рыжие и всклокоченные. Я, может, и размяк настолько, чтобы сказать ей, как страдаю по Сюзи, но ни за что не принял бы ее в Фантастическое Драконье Войско.

Фил пристал ко мне на улице, когда я возвращался из школы, и спросил, правда ли что Черри идет с Грегом и со мной на «Лед Зеппелин». Когда я это подтвердил, он, похоже, расстроился.

— Я поддерживал ее, когда она писала стихи, — сказал он. — Я и больше никто. Почему же я не нравлюсь ей так, как Зед?

СОРОК ЧЕТЫРЕ

Я постоянно описываю себя и Грега как хиппи. Это не вполне точно. Мы были просто двумя школьниками, которые носили длинные волосы, расклешенные джинсы и футболки. Мы никак не разделяли философию хиппи, не читали книг о Сан–Франциско, не изучали восточные религии. Мы не планировали основать коммуну после того, как окончим школу, или скандировать «миру — мир» на Сент–Джордж–сквер. Нам даже не особенно нравились великие хипанские банды, вроде «Джефферсон Эрплейн» или «Грэйтфул Дэд», потому что в их музыке не хватало свирепости. По сути, мы всего лишь одевались в точности, как те, кого мы видели в музыкальных газетах.

Я полагал тогда, что люди везде такие. Но прошло уже пять лет со времени великого хиппи–взрыва, так что, видимо, народ в более модных местах — например, в Лондоне, — перешел к чему–то другому. Однако, нам по–прежнему нравилось считать себя хиппи, По крайней мере, так мы чувствовали себя изгоями и бунтарями.

Позже, с течением жизни я кое–что узнал о восточной религии. Узнал о даосизме на занятиях по тайдзицюань, и о буддизме на занятиях по медитации. И то, и другое оказалось довольно интересно, только сомневаюсь, чтобы такие вещи могли укрепить мой дух в юности, когда я с ума сходил по Сюзи и «Лед Зеппелин». Я не желал умиротворенности — мне хотелось окунуться в сексуальные излишества.

В декабре настал жуткий холод. Кутаясь в шинель, я дошел до дома Сюзи. Грег был уже там. Я удивился. Грег не предупредил меня по телефону, что собирается к ней. Обычно он звонил.

Сюзи вшивала в брюки клинья из цветной материи. Я посмотрел с интересом.

— Перешиваю для концерта, — пояснила Сюзи. — А ты что наденешь?

Я уставился в пространство. Об этом–то я и не подумал. В сущности, надеть мне было нечего.

— Я хочу сделать так же, — сказал Грег, показывая пальцем на новоявленные цветастые клеши.