Сюрприз под медным тазом - [6]

– Потом тихонечко с ним дома поговоришь. Объяснишь, что так нельзя.

Слава чуть не плакал от эмоций:

– Если он до семидесяти лет дожил и сам не понял, как нужно себя вести, думаете, мои слова его вразумят?

Тетя Маша отнеслась к исчезновению мужа гораздо ровней.

– Если Толя уехал в город, значит, мы уже ничего поделать не можем. Его выбор и его решение.

Это заявление, сделанное подчеркнуто спокойным голосом, не мешало тете Маше звонить каждые десять минут на домашний телефон. Потом она догадалась позвонить соседке, у которой были ключи от квартиры и которая любезно согласилась сходить к ним домой и проверить, не появлялся ли дядя Толя дома. Спустя какое-то время соседка перезвонила и сообщила, что его нету. И вообще, непохоже, чтобы он дома появлялся.

– Значит, не уехал, – решила тетя Маша. – Значит, тут где-то прячется.

– Может, к друзьям завернул?

– К каким друзьям? – слишком быстро возразила тетя Маша. – Скажете тоже! Друзья у Толи все перемерли.

– Может, на кладбище к ним поехал.

А вот этот вариант тетя Маша не стала отвергать. Более того, она задумалась.

– Про кладбище Толя вообще-то говорил, – призналась она. – Он изначально предлагал Славе сначала к деду Коле заехать. Да Слава не согласился.

Дед Николай был отцом трех дедов, трех братьев – Толи, Пети и Вити. Саше он приходился прадедом. И Саша сызмальства заучил, что прадед у него герой. Дед Коля прошел всю войну, служил в артиллерии, дослужился до капитана и встретил победу на берегах Одра. Рассказы о его фронтовых подвигах стали семейными преданиями. Особенно память деда Коли возвеличилась в семейном кругу после того, как его имя было найдено внуками на сайте «Подвиг народа», где черным по белому были перечислены все его боевые награды с кратким, но емким перечнем того, за что Купцов Николай Иванович был награжден тем или иным орденом.

«Невзирая на огонь яростно сопротивляющегося противника, капитаном Купцовым было обеспечено бесперебойное снабжение артиллерийскими снарядами, что позволило нарастить силам Красной армии огневую мощь и осуществить переправу через реку Одер в кратчайшие сроки».

И маленький Саша, слушая рассказы взрослых, так и представлял рвущиеся над головой прадеда снаряды, взлетающие в небо комья земли, стоны раненых – своих и чужих, между которыми пробираются полуторки, до самого верха нагруженные ящиками с артиллерийскими снарядами, которые уже через несколько минут полетят на головы фашистов.

Саше даже казалось, что он и сам сейчас, спустя много десятков лет чувствует запах пороха и раскаленного докрасна металла стволов орудий. Интересно, а что чувствовал сам прадед? Страх? Гордость за самого себя и свою Отчизну? Или им владела та же мысль, которая прочно засела в головах у всех, кто сражался рядом с ним: «Вперед! Не дать врагу опомниться! Любой ценой вперед, ни шагу назад!»

Потому что назад отступать им всем было некуда. Позади них была Россия.

Глава 2

Прадед был похоронен на маленьком сельском кладбище, которое располагалось неподалеку от садоводства. Ну хотя, как неподалеку? Полчаса туда на машине ехать все же было надо. Конечно, найти 9 Мая во второй половине дня трезвого человека, способного сесть за руль, было равносильно чуду. Но такое чудо в семье Купцовых имелось.

– Я могу сесть за руль, – вызвался Саша, чувствуя на себе восхищенные взгляды женской части общества и недовольные мужской.

– Ты уверен?

– На сто процентов!

И Саша совсем не хотел выпендриваться. Он и впрямь был способен сесть за руль. С самого утра он всего лишь пригубил рюмку, символически помянув тем самым павших в боях предков. И больше к спиртному он не притрагивался, налегая на лимонады и соки. Ну что поделать, не любил Саша выпивку. Да и Барон очень уж подозрительно начинал принюхиваться, стоило хозяину выпить. А наутро так таращил и закатывал свои выразительные глазищи, что Саше прямо совестно становилось так мучить своего пса.

С того момента, как Саша взял в руки рюмку, прошло изрядно времени. И даже тот малюсенький хмель давно из Саши выветрился. Что там здоровенному полнокровному парню какие-то десять-пятнадцать граммов водки, организм давно их переработал. И теперь ни один гибэдэдэшник не мог бы придраться к выхлопу из мощной Сашкиной груди.

До кладбища было ехать всего ничего. И когда в этот предзакатный час они подъехали к невысокой оградке, сердце у Саши екнуло. Принаряженные пестрыми венками могилки были видны еще издалека. Вот и могила деда, почти у самой ограды. Могильный памятник сверкает в лучах солнца. Ясно, что полированный гранит помыли совсем недавно. В цветнике чьей-то заботливой рукой убраны все упавшие листья, пожухшая прошлогодняя трава и прочий мусор. Земля взрыхлена грабельками, причем бороздки совсем свежие. Земля даже еще не успела подсохнуть.

– Странно. Вроде бы никто из наших не говорил, что ездил на могилу к деду Николаю.

И впрямь, основное утреннее недовольство дяди Толи как раз и заключалось в том, что сын не согласился завернуть к кладбищу. Слава руководствовался вполне логичными соображениями, что отрезок дороги к кладбищу был не ахти в каком состоянии. Что весна в этом году выдалась поздняя. И что дорога еще толком не просохла. Впору увязнуть и засесть днищем в грязюке.