Сюрприз для маркиза - [37]

Большую часть своего времени я общалась с Оноре́ и с Теаной. И если Нори чувствовала себя с каждым днём лучше, становилась деятельнней и активней, и герцогу все с большим трудом удавалось удерживать ее в покоях, то Цесса проявляла все признаки беременности — утром ее мучила тошнота, ближе к обеду она становилась рассеянной и сонной. Обычно я составляла ей компанию на пятичасовом тае. В этот небольшой промежуток времени она была собой. Эта временная беспомощность сильно расстраивала Ее Величество, организация бала для знати и праздника для простых жителей Ориума в канун Зимника в этом териле были ее детищем, но ей пришлось львиную долю своих обязанностей переложить на плечи дворцового церемониймейстера и матушки Софии, которая заведовала больницей для бедных патронируемой[35] Теаной.

На третий день после того, как Онни пришла в себя, ко мне подошёл герцог Рэйдж. Он не мог больше ждать и мечтал назвать Оноре своей. Кристоф просил оказать им честь и стать свидетельницей обряда соединения жизней. Я с радостью закивала и согласилась держать этот сюрприз в секрете. Церемония была назначена на завтра, около полудня.

Утром следующего дня Нори прислала мне приглашение на тренировку. Мне пришлось придумать причину и отказать ей, пообещав обязательно встретится. Я испытывала ужасное волнение перед ритуалом, и когда я спросила у Кристофа, как все будет проходить, он ответил, что и сам не знает, так как женится впервые, а подобные обряды проводят крайне редко.

По счастливому стечению обстоятельств сюрприз получился двойным. Оноре́ не просто не ждала нас, она вообще прилегла отдохнуть. И наша маленькая компания заговорщиков застала ее врасплох.

Когда, потирая маленькими кулачками сонные глаза, она с удивлением поднялась и поприветствовала Цесса, который должен был проводить этот обряд, меня и Рэйджа, мое волнение усилилось. Кристоф подошёл к подруге, протянул ей руку, и она не сомневаясь ни на йоту подала ему свою в ответ. Так и не расплетая рук, они синхронно подошли к Виверну, который занял удобное место у окна.

Цесс, одетый в церемониальную темно-бордовую мантию держал в руках тяжёлый кубок из черной платины. По Окружности сосуда вились забытые символы. Я встала за парой и Его Высочество начал читать заклинание. Он говорил на забытом диалекте Древних, и я никогда не слышала этого языка, он был впитан им по праву рождения, и использовался только в таких вот инициациях. Но не смотря на то, что это был забытое наречье, я с удивлением поняла что понимаю о чем сейчас, низким голосом поёт Вседержитель:

Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знания упраздняться… [36]

С каждым словом, падающим словно тяжёлая плеть на спину раба, в помещении становилось труднее дышать. За спиной держащего артефакт Цесса в дикой пляске разворачивалась огненная сущность правящего. Огромный Виверн переливался всеми оттенками от алого до темно-бурого, слепящее пламя чешуи горело налитое силой. И когда молитва закончилась и влюбленные надрезали свои кисти над чашей, что держала я — змей плотоядно улыбнулся. Когда сосуд был наполнен до половины, древний дракон династии властителей попробовал напиток на вкус, лизнув содержимое своим длинным раздвоенным языком. Прищурившись в блаженстве, он дыхнул тонкой струёй пламени точно в кровавый кубок, вспышка потустороннего света, ослепила на мгновение. Когда зрение вернулось ко мне, Оноре́ пригубила напиток силы и передала его Рэйджу. Кристоф допил его и замерший на мгновение пылающий Виверн потянул ноздрями, принюхиваясь к чему то, сверкнул острыми, сабельными зубами и одобрительно кивнув происходящему с хлопком исчез. Ауры влюбленных слились во едино: ранее чисто золотая у Нори, теперь переливалась зелёными оттенками, а темно-зелёная Рэйджа впитала в себя немного солнца. Их сущности были незримо связаны, а их судьба едина.

Муж страстно поцеловал супругу, и поняв, что мы лишние, я и Себастьян Виверн покинули освященную пару.

Глава 19. Да… Сочувствую… Моя спина ранила твой нож?

Утром дворец лихорадило. Вчера вечером Цессу пытались отравить.

Его Величество рвал и метал, Теана слегла от переживаний и горя, скорбя об еще одной невинно загубленной душе — преступление поражало своим цинизмом и наглостью. Погибла ещё одна близкая Цессе женщина, которая всю свою жизнь посвятила помощи тем, кто этого заслуживал более всего: убогим, нищим, больным. И опять Теану спасла глупая, нелепая случайность.

Матушка София, как и было договорено ранее, пришла с последним уточняющим визитом. Первое празднование Зимника после коронации, во вверенной ей больнице, Теана хотела обставить без роскоши и шика присущими дворцу, а с пользой, смыслом и, так необходимой помощью. В поведении Матушки Милосердия не заметили ничего подозрительного, ни охранник на посту, ни сама Цесса. Они обсуждали массу вопросов, необходимых к решению до празднования, и пили тай. Теана отошла в свой кабинет за бумагами — увеличение мест для лежачих больных и построение крыла для рожениц — все это были личные разработки Её Величества, ей удалось изыскать средства и она лично хотела обрадовать Софию. Когда она вошла известная на весь Ориум помощница страждущим разливала свежий тай, улыбалась и рассказывала про пациентов, которые передавали свою благодарность Цессе. Споборница