Сюрприз - [6]

— Опять? — фыркнул Эрих, но от Волка не ускользнула тень довольной улыбки, мелькнувшей и пропавшей на губах мага.

— Опять, — кивнул Сергий. — Кто-то залез на него и растерзал на кусочки почти всё, только макушка осталась.

— Вы уже всех жителей Глюкфельда обошли с расспросами? — неприязненно поинтересовался чародей.

— Н-нет… Мы сразу к вам, — растерялся царевич. — А что?

— Просто интересно, почему вы начали с меня, — Эрих одарил лукоморцев убийственным взглядом.

— Ну… это… такое необычное… происшествие… не объяснимое… естественными законами природы… и общества… и может… может, волшебник должен знать…

— И что необычного в том, что кто-то с ножовкой или кусачками забрался на этот глупый столб и распилил его на куски? — раздраженно фыркнул Эрих.

— Но в том-то и дело, что не было слышно никаких звуков, кроме стука веток! — воскликнул Иванушка.

— Ножовка с глушителем? — осторожно предположил маг.[9]

— А на стволе отпечатались следы когтей! — лукоморец выложил на бочку самый значительный факт, не вдаваясь в подробности чуждой для него теории инструментов.

Что он значил, не мог предположить даже он.

Но чародей, кажется, знал.

— Когтей? — непонимающе нахмурился вондерландец, и на его помятой со сна физиономии сарказм и раздражение на миг уступили место беспокойству. — Но… погодите, каких еще когтей? Ствол-то ведь чугунный!

— Когтей, — подтвердил Сергий. — Я тоже видел. Тот — или то, что залезло на апельсин, вцеплялось в ствол когтями. Не меньше львиных, наверное.

Физиономия Эриха вытянулась.

— Неужели это был… был… был… Кабуча…

— Кто это был? — недопонял Иванушка.

Волшебник побледнел, и рука его потянулась ослабить ворот рубахи, и без того расстегнутый до солнечного сплетения.

— Если на дерево было наложено проклятие… а другой причины появления монстра я не вижу… это мог быть кто угодно! Виверна! Корокота! Мартигора! Или…

— Или?.. — мужественно пытаясь показать, что ему совсем не страшно, выпятил нижнюю челюсть Иванушка.

— Или… все вместе… — наконец-то понимая сам, что сказал, промямлил Эрих.

Попытка Ивана с треском провалилась.

— П-понятно.

— Вивьен…ры?! Мантикоры?! Крококоты?! В Глюкфельде?!.. И что же это такое деется-то, а?! — матушка Эльза, испуганно моргая бесцветными глазками, закрутила головой и воззвала то ли к постояльцу, то ли к высшим силам.[10] — Куда добрым людям от нежити податься?! Напокупали импорта у кого попало!..

— Нет, что вы, никуда подаваться не надо! — запоздало осознав произведенный эффект, волшебник спохватился и успокаивающе погладил хозяйку по сморщенной ручке, вцепившейся в косяк, как в копье. — Всё в порядке! Дерево-то кончилось уже! И если это было проклятие, то им больше незачем приходить! Наверное…

— Да с чего оно кончилось-то? — не пропустив мимо ушей и «наверное», мрачно хмыкнул Серый. — Еще треть или четверть осталась недоизуродованной.

— Осталась? Точно? К-кабуча… — прошептал чародей и страдальчески сморщился с видом приговоренного ко всем смертным казням одновременно. — Кабуча… Вечером я должен там быть…

— Зачем? — не понял Серый. — Придет это чучело, доест апельсин и успокоится. Тебе же лучше.

— Мне?.. — чародей тупо уставился на Волка, но понял, откуда и куда дует ветер и поморщился. — А, ну да… устранение конкурента и всё такое… По уму-то да… конечно… Такую красоту, хоть и на папочкины деньги, никакими трудовыми подвигами и добродетелями не переплюнуть было… разве ж я не понимаю… Но если монстр, дожрав дерево, примется еще за что-нибудь? Или за кого-нибудь? Что тогда?

Сергий уважительно склонил голову. Если характеристика, данная магу трактирщиком, верна, то со стороны Эриха это будет не трудовой и даже не боевой подвиг, а чистой воды самопожертвование.

Если, конечно, это чудо-юдо апельсиноядное не было вызвано самим неудачливым конкурентом суконщика. Каковое предположение еще предстояло опровергнуть…

* * *

Эрих, как и обещал, появился у бренных останков чудо-дерева перед наступлением темноты.

Демонстративно игнорируя взволнованные шепотки глюкенфельдцев и сверлящий взор конкурента, чародей опустил на землю мешок, бугрящийся причудливыми и загадочными предметами, и принялся за развертывание противовиверновой обороны.

Зеваки, несмотря на угрозу появления питающейся металлом когтистой твари[11], столпились на расстоянии десяти шагов от ствола почтительно-испуганным кругом, очень скоро превратившимся безо всякой магии в почтительно-испуганный квадрат, затем в почтительно-испуганный прямоугольник, ромб, октагон — причем постоянно уменьшающиеся в размерах.

Впрочем, проблема с габаритами и очертаниями скоро была решена отроком Сергием. Позаимствовав черный мел из коробки волшебника, он провел окружность диаметром метров в пять с деревом в роли центра, не забывая бормотать нечто заунывное себе под нос, а когда закончил, прищурился и замогильным голосом объявил:

— Кто переступит — прокляну!

— Еще один колдун… — настороженно загомонила толпа, но на спину работающему Эриху не наваливался больше никто.

А Эрих старался вовсю.

Первым из мешка был вызволен толстый затрепанный том, казалось, готовый развалиться не то, что от прикосновения — от взглядов. И ожиданий он не обманул.