Сытый бунт. «Грязное белье» оппозиции - [44]

Свое первое ранение он получил в марте 1993 года, в селении Лабра, которое взял и долго удерживал «Эдельвейс». Пуля раздробила кость левого предплечья, хирург потом скрепил ее металлической пластиной.

Когда Сердюков еще лежал в госпитале, ему предложили сформировать десант. Не долечившись, взялся за дело – пополнил «Эдельвейс» и вскоре получил приказ десантироваться в районе селения Тамыш.

– Нас называли смертниками, – рассказывает Андрей. – На катерах нам предстояло высадиться на берег и захватить плацдарм для броска основных сил. В случае неудачи я должен был сообщить по рации, чтобы остальные возвращались в Гудауту.

2 июля десант высадился. Отряду противостояли подразделения «Мхедриони» и «Белых орлов» (грузинская военная полиция). С боем прорвались в Лабру. При взятии грузинского штаба Андрей был снова ранен. Но как?! Пуля угодила точно в титановую пластину, в место предыдущего ранения.

– Перевязался и снова пошли на приступ, – продолжается рассказ. – Успел снять снайпера, но тут меня срезали автоматной очередью. Еще два ранения – в ногу и в руку. Третья пуля, шедшая в живот, к счастью, оставила вмятину на автомате.

Раны были легкими. Побыв в госпитале несколько дней, он вернулся в строй. И до взятия Сухуми, в сентябре 1990-го, находился на восточном фронте. Там, где закрепились разрозненные группы боевиков, где требовался опыт партизанской войны.

Однажды отряду Сердюкова пришлось столкнуться со спецгруппой «Альфа-2» полковника Думбадзе. Восемнадцать грузин были убиты, пятерых взяли в плен. Среди плененных оказались заслуженный мастер спорта Сулаквелидзе и мастер спорта по вольной борьбе Гагачури. Потом их обменяли на абхазских заложников.

За несколько дней до штурма Сухуми Андрей женился на Ульяне Смирновой. Ульяна была в отряде медсестрой, хотя по образованию она картограф. Уехала из родного Петербурга воевать еще в 1990 году. Сначала – в Карабах, потом – в Приднестровье. До Абхазии некоторое время работала в службе безопасности верховного атамана Союза казачьих войск Ратиева.

В январе нынешнего года им пришлось покинуть Абхазию. Точнее – бежать. Хотя по окончании боев жизнь складывалась. Ему, как герою Абхазии, дали дом какого-то убежавшего воротилы. 22 жилые комнаты, прорытый от виллы к морю канал, огромный бассейн. Сердюков, получив ордер, пришел посмотреть на это великолепие. У ворот лежали живые цветы: оказывается, несколько дней назад за этот дом абхаз убил абхаза. Казак вернул ордер и поселился с женой в штабе.

«Эдельвейс», ставший в Абхазии легендарным, продолжал нести службу. Отряд патрулировал окрестности Сухуми, ходил в разведывательные операции. В прошлом году, будучи в одном из таких рейдов, Сердюков обнаружил базу для подготовки чеченских боевиков. Чеченцы жили в общежитии летного состава на территории аэропорта в селении Дранда.

В порту не раз он видел транспорты с оружием и иностранными наемниками, приходящие из-за моря. Об этом он докладывал и абхазскому руководству, и командирам российских миротворческих сил.

– После этого, – говорит Сердюков, – Ардзинба резко переменился к казакам. Заговорил: мол, я вас сюда не звал. Обещанные льготы так и не были предоставлены. В виде компенсации за 5 ранений в Абхазии я получил… 23 тысячи рублей.

Впрочем, добавляет Андрей, он приехал сюда не «делать деньги». «Было за Россию очень обидно: она же оказала помощь Абхазии». А вскоре абхазские власти выслали казачьего атамана Илюнчева. Сердюков решил не искушать судьбу и вернулся в Россию. Сейчас, говорит он, жалею, что оказался в Абхазии.

В Чечне казачий генерал хотел встретиться со своим старым знакомым и собратом по оружию – бывшим командиром 1-го чеченского батальона Шамилем Басаевым. (Кстати, вспоминает он, большую часть батальона составляли не чеченцы, а ребята из Приднестровья, славяне). Но это желание пропало, когда Сердюков узнал, что под началом чеченского командира воюют братья-казаки с Дона. «Все, хватит, отвоевался, – сказал он, – едем с Ульяной домой, в Россию».

Часть IV

На левой груди профиль Сталина

150 дней до захвата Кремля

За неделю до Нового 2011 года был арестован отставной полковник Владимир Квачков, бывший офицер военной разведки. Его подозревают в подготовке вооруженного мятежа. В попытке въехать в Кремль на танках. «Я ожидал этого после того, как меня не удалось посадить по первому делу – покушению на Чубайса. Я сижу в темноте», – успел сказать Квачков по телефону журналистам. На самом деле Чубайс к этой истории никакого отношения не имел.

По версии следствия, «полковник ГРУ в отставке разрабатывал план операции по свержению «оккупационного режима» по всем правилам диверсионного искусства. Сидя в своей квартире в дорогом московском доме на Бережковской набережной, не скрывал радости: есть еще порох в пороховницах! И спустя четверть века не забылась наука, которую несколько лет грыз в Военной академии имени М. Фрунзе. Занять города Иваново и Владимир, затем блокировать дороги, ведущие в Москву, и от имени «порабощенного народа» выдвинуть Кремлю ультиматум о немедленной сдаче власти. Размах операции воодушевлял – и все это силами только шестисот ополченцев. Ее описание войдет в русские учебники военной стратегии!