Сыскные подвиги Тома Сойера. Том Сойер за границей - [44]

Тогда мы снова стали толковать о величине Сахары, и чем больше сравнивали ее с тем, и с другим, и с третьим, тем знатнее, и громаднее, и величественнее она выглядела. Наконец, порывшись в цифрах, Том нашел, что она такой же точно величины, как Китайская империя. Затем он показал нам, какое пространство Китай занимает на карте и какую часть мира он составляет. Да, это было удивительно, и я сказал:

– Ну, много раз слыхал я об этой пустыне, но мне и в голове никогда не приходило, что она такая важная.

А Том говорит на это:

– Важная! Сахара важная! Так-то вот всегда рассуждают люди. Что большое, то и важное. Другого они не понимают. Они видят только величину. Вот, посмотри-ка на Англию. Это самая важная страна в мире; а ведь ее можно спрятать в жилетный карман Китая; да мало того, если спрячешь, то невесть сколько времени потратишь, пока опять найдешь. А теперь взгляни на Россию. Вон она как растянулась, конца края не видно, а в мире она значит не больше, чем какой-нибудь Род-Айленд, да и против него в ней вдвое меньше такого, о чем стоило бы говорить.

В эту минуту мы увидели вдали, на самом краю света, невысокий холм. Том прервал свою речь, схватил подзорную трубку в сильнейшем волнении, посмотрел и говорит:

– Он самый, именно тот, который я давно высматривал, наверное! Я уверен, что это тот самый холм, куда дервиш привел человека и показал ему все сокровища мира.

Мы стали смотреть, а Том начал рассказывать из «Тысячи и одной ночи».

Глава X

Сказание о дервише и погонщике верблюдов. – Обсуждение нами этого сказания. – Почему храпящий не слышит собственного храпа. – Холм сокровищ.

Том сказал, что это случилось так.

Однажды, в знойный день, брел по пустыне дервиш, и прошел он уже тысячу миль, и был он беден и голоден и устал, и повстречался ему погонщик с сотней верблюдов, и дервиш попросил у него милостыню. Но погонщик верблюдов ответил: «Бог подаст». Дервиш и говорит:

– Твои это верблюды?

– Да, мои.

– А долги у тебя есть?

– У меня? Нет.

– Ну, человек, у которого имеется сотня верблюдов и нет долгов, богат, и очень богат. Не так ли?

Погонщик верблюдов сознался, что это так. Тогда дервиш говорит:

– Бог сделал тебя богатым, и Он же сделал меня бедным. У него свои доводы, и они мудрые – да будет благословенно Его имя! Но воля Его такова, чтобы Его богатый помогал Его бедному, а ты отвернулся от меня, своего брата, в моей нужде, и Он припомнит тебе это, и ты поплатишься.

Тут погонщик верблюдов испугался, но при всем том он был жаден, как свинья, и дрожал над каждым центом; и вот начал он хныкать и объясняться, и говорить, что времена теперь трудные и хотя он взял подряд на доставку большого груза в Бальсору и получит за это хорошую плату, но назад пришлось идти порожним, так что барыш окажется не бог весть какой. Ну, вот дервиш тронулся в путь и говорит:

– Хорошо, твое дело; но я думаю, что ты дал маху на этот раз и упустил хороший случай.

Разумеется, погонщику верблюдов захотелось узнать, какой такой случай он упустил, не деньгу ли зашибить; и вот он побежал за дервишем, и так настойчиво просил его сжалиться над ним и рассказать ему, в чем дело, что дервиш наконец уступил и говорит:

– Видишь ты вот тот холм? В этом холме есть все сокровища земные, и я сейчас искал человека с добрым сердцем и благородным великодушным характером, потому что, если бы мне удалось найти такого человека, я помазал бы ему глаза особенной мазью и он увидал бы сокровища и мог их взять.

Тут погонщика верблюдов даже в пот бросило, и начал он плакать, и молить, и распинаться, и на колени кинулся, и уверял, что он тот самый человек и есть, и может найти тысячу свидетелей, которые скажут, что это именно самое точное описание его характера.

– Ну хорошо, – говорит дервиш, – если ты нагрузишь сокровищами сто верблюдов, могу я взять половину?

Погонщик от радости себя не помнит.

– Идет! – говорит.

Ударили по рукам, и дервиш достал яшичек и намазал погонщику мазью правый глаз, и холм открылся, и они вошли в него и увидели груды золота и самоцветных камней, сверкавших так, словно все звезды небесные свалились сюда.

Вот они с дервишем забрались внутрь и нагрузили на каждого верблюда столько, сколько он мог снести, а потом распрощались и пошли каждый в свою сторону со своими пятьюдесятью верблюдами. Но вскоре погонщик верблюдов побежал, нагнал дервиша и говорит:

– Ты ведь одинокий человек, на что тебе столько? Тебе это ни к чему, уступи мне десяток твоих верблюдов.

– Хорошо, – говорит дервиш, – пожалуй; то, что ты говоришь, довольно обоснованно.

Отдал он десять верблюдов, и они расстались, и дервиш пошел дальше с сорока верблюдами. Но вскоре погонщик опять догоняет его и начинает хныкать, и канючить, и выпрашивать еще десяток, говоря что верлюдов, нагруженных сокровищами, предовольно для дервиша, потому что живут они, известно, очень скромно и своего хозяйства не ведут, а харчуются где случится, и притом в кредит.

Но этим дело не кончилось. Этот жадный пес возвращался и возвращался, пока не выпросил всех остальных верблюдов, так что вся сотня осталась за ним. Тут только он угомонился, рассыпался в благодарностях и сказал, что не забудет дервиша по гроб жизни и что никто еще никогда не был к нему так милостив и щедр. И вот пожали они друг другу руки на прощанье и опять расстались и пошли каждый своим путем.