Сыскные подвиги Тома Сойера. Том Сойер за границей - [21]

– Том Сойер! Том Сойер! Замолчите все, дайте ему говорить. Том Сойер, продолжай!

Это было для Тома чрезвычайно лестно, потому что он страшно любил выделяться в обществе, быть знаменитостью, героем дня, как он называл это. Когда все утихло, он продолжил:

– Мне остается досказать немногое. Когда Брэс Дунлап довел дядю Сайльса до такого раздражения, что он, вне себя от гнева, ударил дубиной Юпитера, тогда Брэс, я полагаю, вздумал воспользоваться этим случаем. Юпитер спрятался в лесу, намереваясь, вероятно, с наступлением ночи бежать отсюда. Тогда Брэс постарался бы убедить всех, что дядя Сайльс убил Юпитера и спрятал его тело где-нибудь в лесу. Это погубило бы дядю Сайльса, принудило бы его покинуть страну и даже, может быть, довело бы его до виселицы. Но когда они нашли под сикоморами своего убитого брата, не узнав его, – так обезображено было его лицо, – они увидели, что могут устроить гораздо удобнее: переодеть обоих – живого и мертвого, и похоронить Джека в одежде Юпитера, а затем подкупить Джима Лена, Билля Уитерса и остальных, чтобы они дали под присягой ложные показания! Вот каков был их план, и они привели его в исполнение. Они сидят теперь здесь, и, как я предсказал им, что они пожалеют о своей лжи еще раньше, чем я закончу, – так это и случилось, судя по их виду. Я и Гек Финн, присутствующий здесь, ехали на одном пароходе с этими тремя ворами, и тот из них, который теперь мертв, рассказал нам все насчет бриллиантов и говорил, что товарищи, наверное, убьют его, если представится случай. Мы обещали помочь ему чем только возможно. Сойдя с парохода, мы направились к сикоморам, но вдруг услыхали оттуда крики и поняли, что кого-то убивают. Однако на другой день утром, когда мы пришли на это место, там не оказалось никакого трупа. И когда после этого в нашем местечке появился Юпитер Дунлап, расхаживавший по соседним фермам в том самом костюме, который собирался надеть Джек, и притворившийся глухонемым, – как хотел притворяться и Джек, – мы, конечно, приняли его за Джека. Когда все уже перестали искать труп, мы с Геком принялись за поиски и нашли его. Мы гордились этим; но дядя Сайльс вдруг поразил нас как громом, сказав, что это он убил Юпитера. Тут мы сильно опечалились, что нашли этот труп, и решили спасти дядю Сайльса от виселицы во что бы то ни стало; а спасти его было нелегко, потому что он не согласился, чтобы мы помогли ему бежать из тюрьмы, как старому негру Джиму прошлым летом. Я сделал все, что мог. Целый месяц, день и ночь, придумывал я средства спасения дяди Сайльса, но ничего не мог придумать. И сегодня, когда мы вошли в судейскую залу, в голове у меня было пусто, и я нигде не видел спасения. Но постепенно кое-какие ничтожные факты начали привлекать мое внимание и заставили меня думать. Они так малозначительны сами по себе, что о них не стоит и упоминать, но они заставили меня думать и наблюдать, когда все воображали, что я только задумываюсь и не замечаю окружающего. Когда же дядя Сайльс начал рассказывать о том, как он убил Юпитера, опять мое внимание было привлечено одним маленьким обстоятельством, которое имело громадное значение, потому что благодаря ему я узнал наверное, что передо мной сидит Юпитер Дунлап, а не Джек. Я узнал по тому жесту, который он имел привычку делать, – я подметил у него этот жест еще в прошлом году и теперь вспомнил его.

Тут он остановился и подумал с минуту – ради «эффекта», – это я хорошо знал. Затем он повернулся, как бы собираясь уходить на свое место, и произнес ленивым, равнодушным тоном:

– Ну, теперь я сказал все.

Вы не можете себе представить, какой тут поднялся вой! Вся публика завопила, как один человек:

– Как вы его узнали? Стойте на месте, маленький дьявол! Какой жест он делал? Отвечайте!

Теперь вы видите, что он все это проделал ради «эффекта». Он не ушел бы на свое место без «эффекта», даже если бы его тащила туда пара волов.

– О, в этом нет ничего особенно важного, – ответил он. – Я заметил, что он казался несколько взволнованным, когда дядя Сайльс выказал решимость повесить себя за убийство, которого он никогда не совершал. С каждой минутой он становился все более нервным и беспокойным, а я пристально следил за ним, хотя другим казалось, что я даже не смотрю на него, – и вдруг его руки стали тревожно двигаться, а вскоре левая рука поднялась к его лицу и вывела пальцем на щеке крест, – вот тогда я и узнал его.

Тут все принялись кричать и выть, и топать ногами, и аплодировать, пока Том Сойер был так горд и счастлив, что не знал, что делать с собой. А потом судья посмотрел на него со своей кафедры и спросил:

– И вы, мой мальчик, видели собственными глазами, как разыгралась эта странная и ужасная трагедия, которую вы нам только что рассказали?

– Нет, господин судья, я ничего не видел.

– Ничего не видели! Но вы рассказали нам всю эту историю так подробно, как будто она происходила на ваших глазах. Как вы могли все это узнать?

Том отвечал беспечно и непринужденно:

– О, я узнал это, господин судья, сопоставляя вместе факты и очевидность. Тут нет ничего удивительного; это мог бы сделать каждый сыщик.