Сыщик-убийца - [6]

За две недели до переезда в Париж мистрисс Дик-Торн приезжала туда одна, чтобы снять дом, который был бы роскошно меблирован и находился бы в аристократической части Парижа. Дом на улице Берлин соединял в себе все эти условия, и она сняла его, заплатив за полгода вперед. Затем вернулась в Лондон за дочерью и за вещами. По особой причине она не взяла с собой никого из английской прислуги.

На другой день после приезда красивая вдова наняла горничную и кухарку, но это было сделано только на время, так как она решила поставить свой дом на широкую ногу: завести лошадей, экипажи, кучера и лакея.

Был полдень. Мистрисс Дик-Торн сейчас же после завтрака заперлась в маленькой комнате, которая служила ей будуаром и курительной, так как она курила папиросы.

Сидя перед бюро из черного дерева с инкрустациями из слоновой кости и меди, она приводила в порядок бумаги, вынутые из черного кожаного бумажника. Она доставала их одну за другой и укладывала в один из ящиков. Это было метрическое свидетельство о рождений дочери, свидетельство о кончине мужа, паспорт и счета. Сделав это, она снова взяла бумажник. В одном из его отделений лежало несколько писем и большой конверт, запечатанный тремя печатями с гербом и герцогской короной. На самой верхней части конверта был разрез. Мистрисс Дик-Торн оставила конверт в бумажнике, но вынула из него бумаги и пробежала их.

— Ну, — сказала она вслух с торжествующей улыбкой, — этого более чем достаточно для того, чтобы герцог Жорж де Латур-Водье снова стал, когда я захочу, послушным слугой своей бывшей любовницы и сообщницы Клодии Варни и повиновался бы, как прежде, всем моим желаниям. Если он все забыл — тем хуже для него, так как я все помню.

Красивая вдова встала и начала ходить большими шагами по будуару.

— Вы богаты, господин герцог, — продолжала она, зло улыбаясь, — вы страшно богаты и не менее неблагодарны. Служа вам тогда, я трудилась для себя. Моя преданность была эгоистична, я нисколько вас не любила и получила слишком маленькую часть из наследства вашего брата. Я покорно смирилась с разрывом, которого вы желали!… Вы не слышали обо мне ничего до тех пор, пока мое богатство равнялось вашему, и жили спокойно, по всей вероятности, убежденный, что между нами все кончено, и кончено навсегда…

Мистрисс Дик-Торн мрачно улыбнулась.

— А! Герцог, как вы ошибаетесь! В настоящее время я разорена и мне нужно два состояния: одно — для меня, другое — для моей дочери. Я рассчитываю на вас, чтобы получить их… и хотела бы посмотреть, как вы мне откажете. Я теперь та же, какой вы меня знали двадцать лет назад; годы прошли надо мной, не парализовав моей энергии, не уменьшив моей ловкости! Вы найдете, что Клодия Дик-Торн настоящего времени почти так же хороша, как Клодия Варни 1837 года, бывшая любовница маркиза Жоржа де Латур-Водье, брата и наследника герцога Сигизмунда!

Она положила обратно в бумажник прочитанные ею письма и, открыв стоявший перед нею саквояж, вынула пачку банковских билетов, которые положила в бюро.

— Это все, что у меня есть, — продолжала она. — Восемьдесят тысяч франков! Пустяки! Большую часть я истрачу на то, чтобы поставить свой дом на хорошую ногу. Мне следует действовать скорее и идти прямо к цели, если я не хочу оставаться без гроша… К счастью, мой план составлен, и не пройдет месяца, как я приведу его в исполнение.

Затем она положила бумажник на пачку банковских билетов, задвинула ящик и заперла бюро маленьким ключиком, бывшим на связке, с которой она никогда не расставалась.

В эту минуту тяжелый экипаж остановился на улице, послышался звонок, и две минуты спустя в дверь будуара тихонько постучались.

— Кто там? — спросила вдова.

— Это я, мама, — отвечал свежий голос.

— Войди, милая.

— Не могу, дверь заперта изнутри.

— Да, это правда.

Мистрисс Дик-Торн встала, отворила дверь и поцеловала дочь в лоб.

— Что такое, дитя мое? — спросила она.

— Мама, привезли наши вещи.

— Хорошо, я сейчас приду.

Вдова пошла вслед за дочерью.

Присланные вещи состояли из полдюжины чемоданов и двух длинных плоских ящиков, относительно легких, на которых большими буквами было написано: «Осторожнее!» В этих ящиках были портреты в натуральную величину Ричарда О'Донеля Дик-Торна и Клодии Варни, его жены. Картины были написаны одним из знаменитых английских художников и стоили не менее тысячи фунтов стерлингов. Клодия дорожила ими как произведениями искусства, а своим — как верным изображением ее самой в полном блеске красоты. Кроме того, она хотела выставить напоказ внушительную фигуру покойного мужа, который всю жизнь был типом совершенного джентльмена, и красивой вдове казалось, что это придаст ей вес.

Чтобы открыть ящики, позвали столяра, и портреты повесили в маленькой гостиной рядом с будуаром.

Затем Клодия оделась и поехала с дочерью к торговцу лошадьми и каретному мастеру на Елисейские поля.

Она купила пару ирландских пони и маленькое темно-зеленое купе. За все было заплачено наличными, и экипаж с лошадьми должен был быть прислан на другой день. Каретный мастер рекомендовал кучера, служившего в хороших домах, за которого он мог поручиться.