Где происходили происшествия, которые мы представим глазам наших читателей? Достаточно будет сказать, что это было в южной провинции Франции, через два года после событий, завершающих последнюю главу предыдущей части.
Было около десяти часов вечера. Та самая повозка, которую мы уже знаем, с труппой акробатов медленно ехала по гористой, неровной дороге. На кляче, запряженной в эту повозку, были только кожа да кости; казалось, она вот-вот готова была испустить последний вздох. Напрасно возница хлестал несчастную лошадь, напрасно ругался. Повозка еле двигалась, и путешественники едва ли делали в час четверть лье. Наконец повозка достигла вершины большой горы. Оттуда виднелись огни в деревне. Лошадь, без сомнения, поняла, что ее там ожидают ужин и ночлег, и сама прибавила шагу, чего нельзя было ожидать от ее исхудалых мослов.
Через четверть часа повозка остановилась перед гостиницей плохой наружности. Из повозки вышли трое; первым — тот худощавый мужчина, которого звали Эшине; потом толстая женщина, называвшаяся Рогомм, наконец, худенькая и бледненькая девочка, которую мы представили читателю под именем Венеры.
Большая перемена произошла в наружности этих трех особ. Необыкновенная худоба Эшине приняла такие размеры, что его огромное тело сделалось будто прозрачным. Напротив, толщина Рогомм перешла в настоящую тушу. Румяные щеки приняли темно-фиолетовый оттенок, а раздутое лицо этой чудовищной женщины дышало пороком и преступлением еще более, чем два года назад. Прелестное личико бедной Венеры, побледневшее от лишений и дурного обращения, выражало страдание и отчаяние.
— Эй! Хозяин! — закричал Эшине хриплым голосом.
Хозяин прибежал.
— Ужинать! — вскричал акробат. — Мы умираем с голода.
Что у вас есть? — Ветчина и яйца.
— Ну нам и не нужно ничего другого… Разумеется, к этому необходимы вино и коньяк…
— Стало быть, вам надо сделать яичницу с ветчиной?
— Да, яичницу из сорока восьми яиц.
Хозяин бросил странный взгляд на трех путешественников, Вероятно, их экипаж и наружность внушили ему какие-то опасения, потому что он сказал:
— Я имею привычку получать вперед.
— Вот как? Странная привычка.
— Да.
— Так вот как вы обращаетесь с людьми, приезжающими к зам в экипаже. Прекрасно!
— Уж так я привык; а те, которые недовольны, могут отправляться в другое место.
— Вы заслуживали бы этого… Но так как я уже здесь, то остаюсь и не хочу спорить с вами…
— Стало быть, вы заплатите?
— Вот шесть ливров в задаток.
Хозяин взял серебряный экю, повертел его в руках, чтобы удостовериться, настоящий ли в нем вес, и, довольный осмотром, сказал:
— Хорошо. Я приготовлю еду… Эй! Марготон, — закричал он, обернувшись к кухне, — отведи на конюшню лошадь этого господина…
— Да хорошенько позаботься о ней, — заметил Эшине серьезным тоном, — эта лошадь дорогая.
Через пять минут Эшине, Рогомм и Венера сидели за столом в зале трактира. Яркий огонь трещал в высоком и широком камине. На скатерти сомнительной белизны стояли три выщербленные тарелки, три невыполосканных стакана, бутылка с гасконским вином, небольшая кружка с водкой и лежали три железные вилки и огромная краюха черного хлеба.
— Вот ваша яичница, — сказал хозяин, подавая блюдо на стол.
Путешественники тотчас же принялись уписывать еду, и несколько минут слышался только звук вилок и челюстей. Менее чем через десять минут яичница исчезла и бутылка была опорожнена. Эшине и Рогомм готовились приняться за водку, как вдруг новое лицо появилось в зале.
Это был человек подозрительной наружности и на редкость безобразный. Глубокие шрамы прорезали его лицо. Одного глаза совсем не было; другой, бледно-серый, имел подлое и зловещее выражение. Одежда этого человека состояла из грязных лохмотьев.
При виде незнакомца Венера не могла удержаться от вскрика ужаса, что принесло ей один удар ногой от Эшине и другой от Рогомм. Вошедший обвел залу своим единственным глазом и, приметив Эшине, немедленно сел возле него. Акробат принял его гримасой, походившей на улыбку, и дружеским пожатием руки, Рогомм сделала то же.
— Не хочешь ли стаканчик водки? — спросил Эшине.
— Разве можно отказать?
С этими словами незнакомец осушил полный до краев стакан, который подал ему акробат, и потом сказал:
— Я ждал вас целый час на дороге; я уже думал, что вы не приедете сегодня…
— Лошадь виновата, — заметила Рогомм.
— Впрочем, нет никакой беды, если б вы приехали и позже…
— Как можно не сдержать слова, данного другу! — закричал Эшине. — Никогда!
Потом, наклонившись к кривому, он спросил его шепотом:
— Все по-прежнему?
— Еще бы! — отвечал кривой тем же тоном.
Акробат потер руки с веселым видом, потом прибавил:
— Когда же?
— Завтра вечером.
— Без отлагательства?
— Да… Все как условленно…
Кривой хотел продолжать, но взглянул на Венеру и остановился.
— Ну? — спросил Эшине.
