Сыщик Путилин - [73]

— Агенты и полицейские.

— Ну, в путь-дорожку! — пошла к выходу красавица Груня, пропуская впереди себя Путилина.

Меня словно осенило. Я подошел к ней и тихонько шепнул:

— Возьми и меня с собой. Если я его обыграю, а обыграю я его наверняка, — ты получишь от меня пять тысяч.

— Ладно! Идите с нами, господин хороший! — сверкнула она глазами.

— А вы здесь меня дожидайтесь! — отдал приказ сопровождавшим его лакеям подгулявший купчик — Путилин.

Этого маневра своего отчаянного друга я понять не смог. Но теперь уже стало поздно спрашивать каких бы то ни было объяснений: с нас двоих расстанная кралечка не спускала строгого наблюдательного взгляда.

Мы вышли на крыльцо разбойничьего вертепа. Взглянули и, должно быть, одновременно испытали одно и то же чувство леденящего ужаса. Тройки не было, тройка исчезла. Прежде чем я успел издать какой-либо звук, почувствовал, как Путилин незаметным движением сжал мне руку:

— А где же… где моя троечка, разлапушка?

Расстанная красотка расхохоталась:

— А я к дому моему ее направила. Тут ведь домик мой недалеко. Вот пройдем лесочком этим, свернем направо — там он и будет. Я так решила: лучше ты разгуляешься, коли пешочком пройдешься, хмель-то с тебя сойдет. А то на что же ты похож сейчас? Ха-ха-ха!

— Ах ты умница-разумница моя! — качнулся Путилин.

Мы свернули за угол. Очевидно, тройка здесь не проезжала: недавний пушистый снег был девственно нетронут. Следов полозьев не было и в помине! Путилин шел несколько впереди. За ним следом — красавица Аграфена, я позади нее.

Месяц светил вовсю, заливая дивный пейзаж своим мертвенно-бледным, таинственно чудным светом. Вдруг три огромные черные тени вырисовались на снегу. Я быстро обернулся. Позади нас, прикрываясь за ветвями придорожных елей, на расстоянии приблизительно саженей десяти тихо крались трое высоких мужчин.

Этого момента, господа, я не забуду никогда, до самой гробовой доски. Не хвастаясь, скажу: я не из трусливого десятка, но тут почувствовал какой-то непреодолимый ужас. Вы должны представить себе, где все это происходило. Глухая, удаленная пригородная местность. Вокруг — ни души. Только ели в снегу, только бесстрастный месяц. Позади — вертеп преступников, прямо за спиной — по пятам выслеживающие нас, словно хищные звери, злодеи. Впереди — неведомая даль темного перелеска, где смерть, неумолимая смерть, казалось, уже занесла над нами свою дьявольскую косу!

«Что он сделал, что он сделал? — молнией пронеслось у меня в голове. — Как мог он, гениальный Иван Дмитриевич Путилин, так попасться?»

Я еще раз оглянулся назад и удивился: трех фигур уже видно не было. Зато я ясно увидел нечто неизмеримо более страшное и диковинное: пушистая белая пелена снега как бы все время шевелилась. Очевидно, кто-то полз под снегом! Мне вдруг стало все совершенно ясно. Очевидно, негодяи, кравшиеся за нами, сообразили, что я их обнаружил, и придумали этот хитрый маневр — бросились в глубокую канаву, наполненную снегом, и поползли по ней.

Вдруг Путилин резко остановился. В ту же секунду, испустив короткий крик, красавица Аграфена одним прыжком бросилась на него. В руках ее сверкнул огромный нож, которым она взмахнула над шеей Путилина.

— Убирайте того! — громко крикнула она.

Из канавы, будто белые привидения, выскочили трое разбойников, двое из них бросились на меня, а третий — на помощь своей атаманше. Быстрее молнии выхватил я револьвер и выстрелил, не раздумывая, в негодяев. Один из них, воя и хрипя, точно раненый кабан, грохнулся на снег. Вслед за моим выстрелом, почти одновременно, гулко прокатился второй.

«Господи! Слава богу, стало быть, Путилин жив!» — пронзила меня радостная мысль.

На меня наседал один из негодяев с ножом. Отстреливаясь от него, я обернулся и увидел следующую картину: разбойник, бросившийся на помощь к своей страшной сообщнице, корчился на снегу, очевидно, раненный, а Путилин с Груней катались по снегу в упорной, ожесточенной схватке.

— Помоги… друг… Это не женщина, а дьявол! — хрипел Путилин.

— Отрежу! Сейчас отрежу твою поганую голову! — дико, неистово кричала страшная злодейка, это исчадие ада.

Я видел, как нож сверкал в воздухе и неуклонно приближался к Путилину. Не помня себя, я бросился на помощь, но вдруг страшным ударом ражего детины, по которому пытался ударить, все время промахиваясь, был сбит с ног.

— Попались, дьяволы! — захрипел он.

Я закрыл глаза, приготовившись принять мученическую смерть.

— Держитесь! Держитесь из последних сил! — вдруг загремели голоса.

Я раскрыл глаза, потрясенный, недоумевающий; я увидел, как разбойник, уже заносивший над моим горлом нож, задрожал, выпустил меня из своих железных объятий и бросился бежать. Я быстро вскочил на ноги, не веря происшедшему чуду. Со всех сторон из леса к нам бежали полицейские и солдаты.

Груню оторвали от Путилина. Она так крепко и цепко впилась в него, что потребовались усилия нескольких полицейских, чтобы оттащить ее от моего друга.

— Ты жив? Не ранен? — подбежал я к нему.

— Кажется, не ранен! — хладнокровно проговорил Путилин.

— Ну и баба! — громко смеялись солдаты и полицейские, обрадованные тем, что мы живы. — Этакая красавица!