Сыщик для феи - [32]

– Ну хорошо, это шкурки, а остальные деньги?

– Мостики пошли от мостового налога, который прежде в Империи Майна платили за переход с одного берега на другой. Хвостни здешние оттого, что древние субурбанцы были скотоводами и считали своих коров по хвостам. Один хвостень – стоимость одной коровы. Наши же убитые еноты от прежней дани, которую государю шкурками платили. Особо самодержцы предпочитали енотов. Деньгу же, которую за одну шкурку давали, и стали звать убитым енотом, чтобы с живым зверьком не путать. Ну и так далее. – Она выглянула из-за моего плеча, всматриваясь куда-то вдаль. – Ну что, господин подурядник левой руки, доволен?

– Натурально, – кивнул Вадюня.

– А уж я-то как довольна! Вон, впереди красные кусты видите? Это и есть граница Груси Алой.

Глава 6. Сказ о том, что у птицы видно по полету, а у витязя по понятиям

Там, куда указывала Делли, буйно росли высокие кусты, усыпанные красными ягодами.

– Это чего, малинник? – присмотревшись, с удивлением спросил Вадим.

– Ага, – гордо отозвалась фея. – Только малина не простая, волшебная.

– Это типа кто ее съест, у того рога вырастут? – Господин подурядник с явной опаской поглядел на маячащую впереди естественную преграду. – Я помню, чего-то такое читал.

– Да нет, – Делли удивленно пожала плечами, – почему же рога? Ничего такого у него не вырастет. Просто ягоды здесь такие вкусные, что проехать мимо и не попробовать никто не в силах. Одну ягодку съест, другую, пятую-десятую, а оно же все треск да шорох. Бывало, на полверсты в глубь малинника некоторые едоки уходили, все никак остановиться не могли. Ну а пока, значит, нарушитель за обе щеки малинку наворачивает, на шум уже ближняя к месту богатырская сторожа прискачет. Так что либо иди на законный перелаз, либо носи оберег волшебный, либо уж как мы, – фея сделала неопределенный жест в сторону живой изгороди, – чарами.

Малиновая пограничная линия расступилась саженей на пять, давая всадникам дорогу.

– Ну вот, – обнадежила нас очаровательная спутница, когда заросли, полные соблазнительно спелых сладких ягод, сомкнулись за нашими спинами, – добро пожаловать в Грусь Алую.

Я огляделся, надеясь немедля найти, как принято писать в детских журналах, десять отличий от предыдущего пейзажа. Впереди виднелась гряда холмов, поросших немало прореженным дубняком, откуда-то очень издалека доносился едва слышный колокольный перезвон, чуть в стороне, должно быть, подпевая далекому благовесту, пробовало голоса коровье стадо. В общем, идиллическая картина, настраивающая на дачный лад.

– Что же здесь такого алого? – поинтересовался я, больше из желания скрасить дорогу беседой, чем действительно вытягивая из Делли очередные бытописания местных стран и народов.

Конечно, для нас, пришельцев, в этом странном мире все, что мы видели и о чем слышали, было в диковинку. Но все же лично моя нынешняя задача весьма отличалась от задач дедушки Миклухо-Маклая. А от раскрытия тайны похищения ее высочества я, увы, был так же далек, как и неделю тому назад. Однако, как ни выходи из себя, ни одного нового факта, фактика, хотя бы даже намека на фактик у следствия не было. Если, конечно, не считать за таковые утверждения Переплутня об изменении королевичем Элизеем своего маршрута. Само по себе странно, но вместе с тем было – не было, неизвестно. Он или другой – непонятно. Туда или в иное место – одному богу ведомо. Основывать расследование на столь шатком фундаменте – дело глупое.

– Алой эта земля величается вовсе не оттого, что огорожена от иных владений малинниками. И не потому, что окрест в лесах полно рябины, а по весне на полях буйным цветом полыхает мак. Прозвание такое пошло с тех самых пор, как на Грусь зарились вороги лютые, аки волки голодные. То Орда откуда ни возьмись нахлынет, то из Империи Майна, которая в те годы, правда, империей еще не была, злой недруг пожалует. Тут их всех встречали и лили кровь в жестокой сечи. С этого времени так оно и повелось: ближние к границе земли – Красный Пояс. Чуть далее, нормальной конской скоростью полтора дня пути, Грусь Зеленая начинается. Прозвали ее так оттого, что куда ни кинешь взгляд, где только не приведись, везде тамошние земли засажены огурцами, луком и капустой. Ибо и в нашей стране эти дары земли в большом почете, и в других концах света наши соленые огурчики и квашеная капуста едва ли не на вес золота. Со всего мира торговые гости едут. – Делли мечтательно причмокнула. – А уж Золотая, – фея даже зажмурила глаза от накатившего чувства, – от дворцов да теремов, храмов да колоколен свое прозвание имеет.

– А в кого веруют-то? – заинтересованно спросил славный витязь Вадим Ратников. – Тоже в Нычкино семейство?

– И в Нычку веруют, и в Сына вдовы, и в Изгнанника с Востока, и в одноглазого бога с копьем, и в Деву Светоносную, и в других каких… Хотя ежели послушать, то считается, будто бы более всего славят Солнечный лик, в восьмилучевом кресте воплощенный. – Фея усмехнулась. – А так, если ты приедешь и скажешь, что за тридевять земель очень сильный джапанский бог спасает от болезней, дарует богатство и хранит от черного глаза, то и в него истово верить будут, лишь бы ничего делать для этого не надо было. А уж если за свои деньги храм возведешь да бирюльки разные раздавать начнешь, тогда и вообще в святые подвижники запишут. Главное тут растолковать, что хотя люди и грешны, и грешить будут до последнего вздоха, но все это не беда, все это по-людски. И ежели загодя с богом договориться, все равно сладок кус на той стороне получишь.