Сыны грома - [58]
– В северном течении эта река впадет в другую, на которой и стоит Экс-ля-Шапель, – сказал Винигис Сигурду и Улафу следующим утром, пока мы загружали балласт, готовясь столкнуть «Змея» в воду, что не должно было доставить нам особых хлопот: место оказалось широкое и довольно глубокое.
Под утро дождь прекратился, хотя ветер еще не истратил своего пыла и то и дело налетал злыми порывами.
– Как думаешь, будет ли твой император ждать нас на берегу с рогом меда и жареным кабаном? – спросил Улаф, чмокая губами, запрятанными в гнезде бороды, которая трепалась на ветру.
– Думаю, – угрюмо ответил Винигис, – он будет ждать с тысячным войском, вооруженным мечами и копьями. Чтобы убить нас.
– Но мы же христиане, – возразил Сигурд, указывая на нос «Змея».
Ветер стонал в кронах деревьев. Ветка, надломившаяся ночью, с треском упала в валежник. Винигис покачал головой и, сняв шапку, выжал ее, все еще мокрую со вчерашнего дня.
– Говорят, император умен. Он поймет, кто вы. Я показал вам дорогу, а теперь, может, пойду домой? – спросил рыбак, хотя в голосе его не было уверенности, а во взгляде – надежды.
Сигурд положил руку ему на плечо:
– Мы проделали вместе долгий путь, Винигис. – Белые зубы и ясные глаза ярла сверкнули. – И я не могу лишить тебя возможности еще раз повидать славный город твоего императора. Только доведи нас туда – и будешь волен идти на все четыре стороны.
Франк посмотрел на отца Эгфрита, однако не нашел утешения в его куньих глазках. Монах лишь сказал, пожав узкими плечами:
– Fiat voluntas Dei. Да свершится воля Божья.
Я понадеялся, что, когда мы явимся в Экс-ля-Шапель, христианский бог будет занят чем-то другим и его воля нас не коснется. Ведь императора Карла называли мечом Иисуса, и потому мы были ему врагами.
Глава 17
Река, которая, как сказал нам Винигис, называлась Маас, благоволила к нам: за весла мы могли не браться. Возможность отдыха радовала – ведь все утро мы пыхтели, нагружая корабли балластовыми камнями, так что пот струился по нашим бородам. Поднятые паруса, обсыхая на ветру, трепетали, и с подветренной стороны до нас долетала водяная пыль, которой мы почти не замечали. Наше внимание было приковано к берегам. После того как мы вышли из верховья Мааса, лесистую равнину сменили крутые горы, тянувшиеся по обеим сторонам реки, подобно хребтам двух гигантских драконов. На вершинах холмов темнели зеленые сосны вперемежку с буками, дубами и ясенями, чьи оранжевые и коричневые листья казались пестрыми отметинами на шкурах чудищ. Лишь изредка тонкая струйка дыма выдавала присутствие человека на этой огромной дикой земле, готовой осыпать нас спелыми плодами.
– Хей! Да здесь почти как у нас на фьордах! – крикнул Брам со своего сундука, вытерев бороду тыльной стороной руки.
Медведь прихлебывал свой мед, решив, что лучше истощить драгоценный запас самому, чем проснуться однажды и не найти его на месте.
– Хочу хорошей трески, – протянул Хальфдан, и в знак согласия с ним викинги загудели. – Видеть больше не могу лосося. Он у меня того и гляди из ушей полезет.
– Слыхала, Кинетрит? – сказал я по-английски. – Ему надоел лосось, и он желает, чтобы ты поймала в этой реке морскую рыбу.
Улаф, улыбнувшись, перевел мои слова Хальфдану, который вдруг смущенно покраснел и что-то забормотал, оправдываясь.
– Скажи, пускай сам ловит для себя такую рыбу, какую хочет, но если ему нужна треска, то придется подыскать очень длинную удочку, – произнесла Кинетрит, наградив викинга ястребиным взором. – Может, заодно и новое платье для меня поймает.
Я перевел это, викинги расхохотались. Аслак дотянулся до Хальфдана и дал ему подзатыльник: дескать, не будь дураком. Хальфдан насупился. Мне стало жаль его, хотя и не так чтобы очень. В нашем воинском братстве перебранки были делом обычным, и каждый оказывался то победителем, то побежденным.
Вечерами кто-то из нас оставался на кораблях, а кто-то сходил на берег. Те, кому выпадало ночевать на суше, охотились на зайцев, лис, оленей и вепрей, а также упражнялись во владении мечом. Ведь мы давно не дрались и могли утратить ловкость, которая приходит к воину на поле брани и покидает его в мирную пору.
На шестой день пути по Маасу нам встретился боевой корабль, шедший вверх по реке. Он был хорош: не так строен и смертоносно быстр, как «Змей» или «Фьорд-Эльк», зато достаточно велик, чтобы разместить сотню вооруженных мужей. Теперь, однако, на нем было не более семи десятков воинов. Весла быстро и слаженно погружались в воду при поднятом парусе, на новехонькой белой ткани которого горел красный крест. Едва Улаф заметил этот корабль, Эгфрит, спеша приветствовать незнакомцев нашей обычной уловкой, выбежал на нос «Змея» и, когда суда поравнялись друг с другом, осенил франкского капитана крестным знамением. Слуги Карла имели суровый вид, и даже священнодействие нашего монаха не смягчило их взоров.
– Однажды на моем парусе будет красоваться голова волка, – произнес Сигурд завистливо. – На всех парусах всех моих кораблей. Я заплачу за это серебром христианского императора. – Франкское судно уже прошло, но крест еще был виден с наветренной стороны полотнища: он казался огромным розовым пятном. – В этом знаке есть сила, – сказал ярл, провожая корабль взглядом и почесывая шею. – Я чувствую.
…Беспокойная судьба викинга забросила ярла Сигурда Счастливого и его неустрашимых бойцов в священный город Рим. Здесь «волчья стая» приняла участие в возрожденных гладиаторских боях, прельстившись на богатый приз серебром. Тут-то и приметил искусных северных воителей беглый византийский базилевс Никифор. В результате дворцовых интриг он потерял свой трон в Константинополе и теперь горит желанием уничтожить самозванца, захватившего власть в империи. Плата за острую сталь и горячую кровь предложена немалая – Никифор пообещал буквально озолотить Сигурда и его викингов.
Славен и любим богами ярл Харальд, многочисленны и могучи его воины, крепок и богат город… Но есть люди, которым не по нраву его сила. Один из них – сам конунг Горм, которому не нужны вассалы едва ли не могущественнее его. И вот однажды он столкнул лбами дружины двух соседей – Харальда и Рандвера, – пообещав первому свою помощь, но в решающий момент оставшись в стороне. Преданный им ярл со старшими сыновьями погибли, угодив в расставленную им ловушку, ибо конунг заранее вошел в сговор с Рандвером. Победителю отдали на поток и разграбление город Харальда, и спастись удалось лишь немногим.
IX век. Эпоха викингов. Время, когда полчища честолюбивых искателей приключений покидали родную Скандинавию и отправлялись за добычей на побережье Европы. Среди них были благородные воины и изгои общества, пираты и великие мореплаватели.Эти люди несли угрозу благополучию Англии, разоряли и жгли поселения и монастыри. Немногим из вступивших с ними в схватку удавалось остаться в живых. Но подмастерье плотника, попавший в плен к викингам, не просто выжил. Предводитель норвежцев Сигурд Счастливый посчитал, что боги связали воедино нить их судеб, и не только дал юноше имя Ворон, но и принял его в братство викингов, превратил в непревзойденного воина.
Принятое Гитлером решение о проведении операций германскими вооруженными силами не являлось необратимым, однако механизм подготовки вермахта к боевым действиям «запускался» сразу же, как только «фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами решил». Складывалась парадоксальная ситуация, когда командование вермахта приступало к развертыванию войск в соответствии с принятыми директивами, однако само проведение этих операций, равно как и сроки их проведения (которые не всегда завершались их осуществлением), определялись единолично Гитлером. Неадекватное восприятие командованием вермахта даты начала операции «Барбаросса» – в то время, когда такая дата не была еще обозначена Гитлером – перенос сроков начала операции, вернее готовности к ее проведению, все это приводило к разнобою в докладываемых разведкой датах.
После Октябрьской революции 1917 года верховным законодательным органом РСФСР стал ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет, который давал общее направление деятельности правительства и всех органов власти. С образованием СССР в 1922 году был создан Центральный исполнительный комитет – сначала однопалатный, а с 1924 года – двухпалатный высший орган госвласти в период между Всесоюзными съездами Советов. Он имел широкие полномочия в экономической области, в утверждение госбюджета, ратификации международных договоров и т. д.
Книга «Дело Дрейфуса» рассказывает об обвинении капитана французской армии, еврея по национальности, Альфреда Дрейфуса в шпионаже в пользу Германии в конце XIX века. В ней описываются запутанные обстоятельства дела, всколыхнувшего Францию и весь мир и сыгравшего значительную роль в жизни французского и еврейского народов. Это первая книга о деле Дрейфуса, изданная в России. Она открывает перед читателем одну из самых увлекательных страниц истории XIX века. Автор книги, Леонид Прайсман, израильский историк, известен читателю своими монографиями и статьями об истории терроризма и Гражданской войны в России.
Далеко на востоке Англии затерялся край озер и камышей Рамборо. Некогда здесь был город, но теперь не осталось ничего, кроме руин аббатства и истлевших костей тех, кто когда-то его строил. Джоанна Хейст, незаконнорожденная с обостренным чувством собственного достоинства, живет здесь, сколько себя помнит. Гуляет в тени шотландских елей, штурмует развалины башни, разоряет птичьи гнезда. И все бы ничего, если бы не злая тетка, подмявшая девушку под свое воронье крыло. Не дает покоя Джоанне и тайна ее происхождения, а еще – назойливые ухаживания мистера Рока, мрачного соседа с Фермы Мавра.
Когда немецкие войска летом 1941 года захватили Екатерининский дворец, бывшую резиденцию русских царей, разгорелась ожесточённая борьба за Янтарную комнату. Сначала ее удалось заполучить и установить в своей резиденции в Кёнигсберге жестокому гауляйтеру Коху. Однако из-за воздушных налётов союзников на Кёнигсберг ее пришлось разобрать и спрятать в секретной штольне, где Гитлер хранил похищенные во время войны произведения искусства. После войны комната исчезла при загадочных обстоятельствах. Никакая другая кража произведений искусства не окутана такой таинственностью, как исчезновение Янтарной комнаты, этого зала из «солнечного камня», овеянного легендами.
Эта книга — повесть о необыкновенных приключениях индейца Диего, жителя острова Гуанахани — первой американской земли, открытой Христофором Колумбом. Диего был насильственно увезен с родного острова, затем стал переводчиком Колумба и, побывав в Испании, как бы совершил открытие Старого Света. В книге ярко описаны удивительные странствования индейского Одиссея и трагическая судьба аборигенов американских островов того времени.
Лорд Люсьен Сен-Клер, герой войны с Наполеоном, красавец, щеголь и покоритель женщин, легко вскружил голову подопечной лорда Карлайна, прекрасной мисс Грейс Хетерингтон. Но и Сен-Клер был покорен красотой девушки, ее прямодушием и искренностью. Впрочем, у него не было серьезных намерений в отношении Грейс, разве что добавить ее в качестве интересного экземпляра к его донжуанскому списку. Судьбе было угодно, чтобы ночью Люсьен по ошибке попал в спальню Грейс, и в самый неподходящий момент туда же заглянула леди Карлайн.
Гейбриел Фолкнер, герой войны, аристократ и красавец, неожиданно для себя унаследовал графский титул, огромные капиталы и… трех незамужних дочерей прежнего графа. Взвесив все за и против, новоиспеченный граф Уэстборн решает жениться на одной из них. Девицы, однако, отказывают ему. Более того, младшие сбежали из родового поместья, а старшая, леди Диана, без его разрешения явилась в Лондон. Гейбриел понимает, почему три его подопечные повели себя таким образом. Причина — в его прошлом. И вдруг Диана неожиданно соглашается стать его женой.
Ханна Мэллой, выросшая в богатой респектабельной семье, оказалась на улице, где не было не только комфортабельных отелей и шикарных магазинов, но и даже булыжных мостовых с аккуратными тротуарами и уличным освещением. Однако привел сюда девушку не злой рок, а непокорный нрав — она сбежала из-под венца, покинув буквально у алтаря ненавистного жениха, выбранного отцом, чтобы упрочить и без того процветающий семейный бизнес. Понимая, что отец не сдастся и наймет лучших сыщиков, чтобы вернуть беглую дочь, Ханна решает вступить в фиктивный брак.
Заключительная часть трилогии – «Черный тополь» – повествует о сибирской деревне двадцатых годов, о периоде Великой Отечественной войны и первых послевоенных годах.