Сыны грома - [26]

Сигурд провел рукой по лбу и сплюнул слюну, густую, как лягушачья икра. Враги, сцепившись взглядами, принялись кружить на месте. Внезапно ярл с быстротою молнии воздел меч над головой и махнул им, но Маугер успел увернуться. Лезвие просвистело у самого его лица. В то же мгновение щит Сигурда раскололся надвое, не выдержав нового выпада. Отбросив верхнюю часть, ярл схватился за нижнюю: металлическая выпуклость осталась цела и еще могла защищать своего хозяина, хотя и недолго. Сигурд стал наступать, один за другим нанося противнику сокрушительные удары, но англичанин выдержал их все, и я проклял себя за то, что собственными руками выбрал для сподвижника Эльдреда этот щит, крепкий, как диск колесницы Тора.

Маугер перешел в нападение. Размахивая мечом не более милосердно, чем это делает тот, кто продирается сквозь ежевичные заросли, он отсек еще одну часть от Сигурдова ополовиненного щита. Теперь у ярла остались лишь две полоски металла, железная пластинка да кусок дерева. С руки, сжимавшей этот искореженный осколок, мерно капала кровь.

– Говорят, ты великий воин, Маугер, – сказал Сигурд, по-волчьи осклабясь, – но я вижу перед собой лишь старого пса, чьи лучшие дни давно миновали. Иди же, я довершу твой позор.

– Этот пес еще не растерял своих зубов, язычник, – ответил Маугер, вызвав шумное одобрение саксов.

Я взглянул на Эльдреда: его глаза горели гордостью, надеждой или же тем и другим одновременно.

Улаф передал Сигурду второй щит. Подождав, пока противник будет снова готов к бою, англичанин пошел в наступление. Викинг устоял и, как только Маугер сделал шаг назад, чтобы набрать побольше воздуху, попытался поразить его в шею. Враг остановил удар собственным оружием, отведя острие Сигурдова меча в сторону и вверх, но неудавшийся выпад ярла оказался лишь уловкой: он ударил англичанина щитом по лицу, и дюжий воин закружился, как веретено. Подняв ногу, Сигурд пнул Маугера в бедро. Тот взревел, зашатался и чуть не рухнул, однако все же удержал равновесие и вновь принял боевую стойку: голова набычена, меч поднят. Ярл стал бить по щиту противника. Полетели щепки, и англичанину оставалось лишь заслоняться от ударов, каждый из которых был, верно, так силен, словно настал Рагнарёк – конец света. Маугер отступал, прижимаясь к краю устланного плащами квадрата. Неровное дыхание сотрясало его плечи. Наконец он закричал и, выбросив ногу вперед, махнул мечом слева направо, но Сигурд оказался готов к удару с незащищенной стороны. Лезвия встретились, и осколок стали, отлетев, разрезал англичанину щеку. Когда ярл выбил Маугеру зубы головкой рукояти своего меча, раздался низкий всхрап, и кровь хлынула с подбородка, как вода с горы. Воин Эльдреда был оглушен. Он запнулся, и лишь благодаря отчаянному усилию мышц его ноги не подкосились. Сигурд почувствовал запах победы. Продолжая нападать, он взмахнул мечом как орудием божественного возмездия. Я бросился вперед, выставив щит. Одного этого удара хватило, чтобы вбить меня в землю, точно кол для шатра. Ярл шагнул назад, сверкая очами, похожими на две серебряные монеты. Викинги, окружавшие меня, зароптали. Я сжался, ожидая, что холодная сталь вот-вот вонзится в мою плоть.

Маугер тем временем доковылял до противоположного края арены и теперь тряс головой, пытаясь вернуть себе утраченный разум. На плащ под его ногами падали осколки зубов и огромные сгустки крови. Сигурд стоял к англичанину спиной, не сводя с меня неподвижного взгляда, и я подумал, что погубил своего господина. Я исполнил долг вражеского щитоносца, вместо того чтобы позволить ярлу разрубить Маугера пополам. Но вдруг глаза Сигурда вспыхнули. Он, ощерясь, повернулся к противнику, и сражение загрохотало с новой силой. Столкновение щитов смяло металлические шишаки. Ярл отразил низкий взмах вражеского меча, но англичанин тут же ударил его железным ободом щита в висок, отчего шлем викинга, подскакивая, покатился по земле. Обезумев, как медведь, пронзенный множеством стрел, Маугер превратил в груду щепок второй щит своего противника. Однако молниеносно подоспевший Улаф спас ярла, подав ему третий, последний, щит. Наш капитан был старше всех нас годами, но оставался крепким, словно дуб. Если б не он, выпад Маугера сокрушил бы Сигурда. Я не представлял себе, откуда в человеке могут взяться силы, чтобы наносить или отражать столь грозные удары.

Давно сгустилась ночь, а битва продолжалась. Воины поочередно нападали и защищались, при любом случае глотая воздух с жадностью, которой позавидовал бы океан. Прежде я и не думал, что щиты порой принимают на себя такую бурю, продолжая заслонять хозяев, хотя уже не раз должны были разлететься на части.

Золотые волосы Сигурда растрепались и мокрыми прядями падали на лицо, наполовину залитое кровью, блестевшей в свете факела. Выхватив из рук Улафа последний щит, он постучал по нему мечом, словно предлагал Маугеру возобновить нападение. Рот англичанина темнел сплошной кровавой дырой. Маугер хромал, заслоняясь вторым щитом. Уже не в силах говорить, он лишь кивнул викингу и, с трудом передвигая ноги, двинулся к нему под ободряющие крики саксов. Я пошел за ним и остановился позади его левого плеча, наблюдая за обоими противниками в надежде, что мне достанет ловкости уклониться или защититься от неистового взмаха того или другого меча. У Улафа больше не было щитов для нашего ярла, и он, бессильный ему помочь, стоял у черты, проведенной жрецом на земле за плащами. Кулаки старого воина были сжаты в тугие узлы, чело нахмурено, и он тихо рычал: «Прикончи его, Сигурд! Прикончи!»