Сыновья - [47]
— Ну вот, и мы стали рабочими, — пошутил Семенов. — Назначаю Михайловну директором завода… Командуй машинами. Они хоть и деревянные, колесики-то, а покатят наш колхоз шибко вперед.
— На тот свет живо доставят, — злобно отозвалась Дарья.
Всем было не до шуток, и только Савелий Федорович как ни в чем не бывало скалил зубы.
— Приду домой, — петуха зарежу… Отслужил свое, горластый, отслужил, — приговаривал Савелий Федорович, выгребая из-под колес стружки и опилки. — А-ах, хорошо вставать по гудочку! Не проспишь… Подолы, бабы, подбирайте, а то завернет колесом — вся фабрика наружу… Машинист, давай пар, смерть охота Бельгию попробовать!
Застучал трактор, и деревянные, в рост человека, трепала, дрогнув, описали медленный круг. Бабы попятились к стене. Трепала с шелестом мелькали все чаще и чаще и, словно укорачиваясь, забелели мутными пятнами. Сквозняком потянуло в сарае.
Первый раз в жизни подошла Анна Михайловна к бельгийскому колесу и испугалась:
— Батюшки-светы, да я все пальцы отшибу!
Бабьи крики поддержали ее. Трепать на колесах лен все отказались наотрез.
Трактор смолк. Колеса еще немного повертелись вхолостую, белые свистящие пятна разорвались, отчетливо проступили, увеличиваясь, трепала и, замирая, стали.
— Михайловна, а я-то на тебя надеялся! — огорченно шепнул Семенов, и приготовленный пучок тресты выпал из его рук.
Совестно стало Анне Михайловне. Она подавила робость.
— Петр Васильевич, — сказала она тихо бригадиру, — поверни колесо, я попробую… Да осторожнее!
И протянула издали повесмо.
В этот день она натрепала десять фунтов — меньше, чем вручную. Глядя на Анну Михайловну, нерешительно стали к колесам Ольга Елисеева, Марья Лебедева и еще пять-шесть колхозниц. Слетали ремни, трепала рвали волокно, потому что треста поступала недомятая, плохо высушенная.
— Ничего, завтра наладим… пойдет дело, — утешал Семенов Анну Михайловну, когда они вечером, запорошенные кострой, шли с льнозавода. — Новое-то завсегда не дается в руки сразу. А ты присмотрись — и хватай смелее. Такие ли в городах покоряют машины!
— Так то — рабочие, а мы — бабы…
— Толкуй! Мало ли женщин работает на фабриках. Да еще как!.. Бабья рука самая ловкая.
Анна Михайловна твердила свое:
— Я бы по-старому-то, Коля, за день полпуда льна играючи натрепала…
— До рождества бы и проканителилась. По два пуда трепать надо, Михайловна, государство не ждет, по два… Главное — не робей, пуды-то сами к тебе придут… Да знаешь ли ты, куда наше волоконце двинется?
— А плевала я!.. Руки-то мне всего дороже, — рассердилась Анна Михайловна.
Злая, невыспавшаяся пришла она утром на льнозавод. За ночь кто-то заткнул в сарае все щели отрепьем, убрал из-под колес вороха омялья, выровнял земляной пол. В сушилке пахло печеной картошкой. Треста была сухая и горячая.
— Перестарались… дай дуракам волю… ломается лен, как прутья из веника, — ворчала Анна Михайловна, пробуя тресту.
Но тут завели трактор, пустили чугунную льномялку, и Анна Михайловна, ощупав волокно, поневоле должна была признаться себе, что тресту не пересушили. Это еще больше почему-то ее рассердило.
Она вернулась в трепальное отделение. Баб набралось — не подойти к колесам. Все глазели на диковинные машины, а работать опять отказывались. В оконцах играло позднее солнце, лучи его блекло скользили по гладко выструганным трепалам. И были эти трепала такие обыкновенные, разве что втрое длиннее ручных.
«Березовые, должно… постарался Никодим, — подумала Анна Михайловна, примериваясь к трепалам. — Ну, постой, оседлаю я вас, дьяволов, и поеду», — ожесточилась она.
— Неужто вправду только десять фунтов… вчера? — спросила ее Дарья.
Анна Михайловна промолчала.
— Страсть какая! Заедет по макушке — без головы останешься, — переговаривались девки. — И подступиться боязно.
— А боязно, так и не подступайтесь… без вас обойдемся, — отрезала Анна Михайловна, решительно подходя к колесам.
— Да ведь и нам охота попробовать, — застенчиво сказала Катерина, проталкиваясь к Анне Михайловне и осторожно трогая острые, как ножи, ребра трепал. Она оглянулась на подруг и стала поспешно засучивать рукава кофты.
Анна Михайловна покосилась на полные смуглые локти Катерины.
— А ты не суй руки далеко… отшибет, — сказала она.
— Кончай базар! Отходи, которые лишние… пускаем! — скомандовал Елисеев, появляясь в дверях сарая. — Ольга, стукни гвоздь в крайнем колесе, никак раскачался, — приказал он жене, подавая топор.
— Тут скоро все мы закачаемся, — огрызнулась Ольга, но топор приняла и послушно забила обухом высунувшуюся шляпку гвоздя. — Навыдумывали, изобретатели… чтоб вам сдохнуть!
Она швырнула топор в угол.
— Давай, что ли!.. Надоело ждать.
И, как вчера, засвистели в неуемном беге колеса, крупным колючим дождем брызнула из-под трепал костра. И по-вчерашнему екнуло сердце у Анны Михайловны.
Но страшновато и, главное, неловко было только первые минуты. Трудно было поднять руки, казалось, трепала сейчас же ударят по пальцам. Почему-то скользили ноги. И даже свист мешал, унылый, словно ветер в трубе. Однако стоило забыть о трепалах, и повесмо само поворачивалось в руке, и ноги стояли твердо, и сердце переставало стучать. К свисту тоже можно было привыкнуть, благо этот ветер сдувал с лица костру.
Все книгиромана-тетралогииВасилия Александровича Смирнова"Открытие мира"(с дополнительной,"пятой",книгой)
Более тридцати лет работал В. А. Смирнов (1905–1979) над своим повествованием «Открытие мира». В своих пяти книгах автор показывает, как русское крестьянство шло к революции и участвовало в ней. Действие происходит в верхневолжской деревне. Юный герой, деревенский паренек, входит в новую жизнь как ее будущий хозяин и строитель. Наше издательство публиковало «Открытие мира» в разные годы по мере его готовности. «Новый мир построим!» — заключительная часть повествования.Для старшего возраста.
Роман Василия Александровича Смирнова "Весной Семнадцатого" продолжение задуманной им тетралогии "Открытие мира" (вторая часть третьей книги). Вместе с тем это и новое самостоятельное произведение.Дело всей жизни художника - роман создан на основе лично пережитого. Выведенный в нем даровитый деревенский паренек Шурка - ровесник писателя, также родившегося на Верхней Волге в знаменательный год первой русской революции. Открытие мира совершается и автором, и его героем как бы параллельно, и это придает повествованию лирическую теплоту.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В повестях калининского прозаика Юрия Козлова с художественной достоверностью прослеживается судьба героев с их детства до времени суровых испытаний в годы Великой Отечественной войны, когда они, еще не переступив порога юности, добиваются призыва в армию и достойно заменяют погибших на полях сражений отцов и старших братьев. Завершает книгу повесть «Из эвенкийской тетради», герои которой — все те же недавние молодые защитники Родины — приезжают с геологической экспедицией осваивать природные богатства сибирской тайги.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.