Сын воды. В стране райской птицы. Амок - [6]

Тогда перевезли сюда семьи и весело принялись разделывать тушу зверя.

Но вскоре радость победы была омрачена досадным недоразумением. Возник вопрос: кому отдать шкуру? Казалось бы, что ее по праву должен получить Манг, однако Нгара никак не соглашался с этим.

— Я нашел моржей, я привел вас сюда, — доказывал свое он.

— Найти — еще не значит убить, — отвечали ему.

— Я первый всадил в него копье; он уже был ранен, вы только добили его, — не сдавался Нгара.

— Ну, братец, с твоим копьем он едва тебя самого не съел.

— Но ведь если бы не я, у вас ничего этого не было бы.

— Ну, а если бы не я, тебя самого в живых бы не было, — разозлился Манг.

— Скажи спасибо, что тебя самого спасли, — добавил Тайдо.

— Вы пользуетесь тем, что вас тут трое против одного! — зло кричал Нгара.

— Никто здесь не против тебя, — миролюбиво сказал Кос, — все вместе охотились. Но ведь нужно по справедливости: кто убил — тому и шкура.

— Значит, по-вашему, кто последний ударил чуть живого зверя, тот и убил? — насмешливо спросил Нгара.

Все началось сначала.

Наконец Нгара отказался от своей доли мяса, прыгнул в лодку и, отплывая от берега, сказал:

— Посмотрим, чья возьмет, когда мы встретимся с равными силами!

Хотя угроза и не напугала мужчин, но настроение было испорчено.

— А может, лучше было отдать этому сумасшедшему шкуру, чтобы не связываться с ним? — сказал миролюбивый Кос.

Но отец и сын стали возражать:

— С какой стати? Спроси кого хочешь, каждый скажет, что он неправ. А насчет угроз — так их на каждом шагу можно слышать. Особенно от него.

III Манг-разведчик. — Диковинное войско. Побоище. — Напились крови. — Ночь под дождем

С тех пор как у Манга появилась своя собственная лодка, он стал чем-то вроде разведчика для своих родителей, а заодно и для Коса. Манга никогда не бывало дома — все время он где-то пропадал. Сначала Тайдо ворчал на него, но потом обнаружилось, что эти поездки приносят немалую пользу обеим семьям: Мангу частенько удавалось найти какой-нибудь новый, удобный и богатый пищей уголок и он приводил туда своих родителей.

Иной раз Манг брал с собой и своего шестилетнего братишку. Они проплывали по узким коридорам между бесчисленными островками, и на каждом шагу перед ними открывались новые картины, непохожие на те, что они видели раньше. То попадали в такую теснину, что только высоко вверху видна была полоска неба, а с обеих сторон высились гладкие отвесные стены. То выплывали на светлый веселый простор, где на залитой солнцем глади чернели маленькие точечки-островки, а поодаль сияли белые снеговые вершины. То оказывались за чертой города, и тогда перед ними тяжело дышал Великий океан. Темно-синие волны бесшумно катились на них, а докатившись до скал, вдруг с ревом бросались на их твердыни, дробились в мелкие брызги и отступали, чтобы, собравшись с силами, снова ринуться вперед.

Столетиями, тысячелетиями бьется океан о скалы. Твердо стоят они на страже, стараются не пропустить волны в глубь острова. Однако проходит время, и то одна, то другая подмываются и обрушиваются в воду. Такая скала попалась на дороге Мангу и его братишке: подножье ее словно выгрызено, а вершина висит над пучиной, готовая вот-вот рухнуть.

В таких местах опасно плавать. Подхватит волна лодку, грянет о скалу и конец.

— Я боюсь, — хнычет малыш, — едем назад!

Манг вынужден вернуться, но он дает себе слово в другой раз, когда будет один, обязательно проплыть дальше, выбраться туда, на простор. Может быть, там как раз и лежит земля, где живут эти загадочные белые люди.

Местные жители встречаются редко. Увидишь одну или две кану где-нибудь в тихом уголке у берега, а потом целых несколько дней не встретишь живой души. Сколько всего людей в этом племени — никто не знает. Предполагают, что осталось не больше пятисот человек.

Они никогда не собираются вместе, не имеют никакой организации, у них даже нет своих старейшин или вождей. Так и живут, каждая семья сама по себе, неорганизованные и самостоятельные. На бумаге принадлежат Чилийской республике, но ровно настолько же знают свою республику, насколько и она их.

Людей встречалось мало, зато птиц тут было хоть отбавляй. Временами они поднимали такой гам, что в трех шагах Манг и его братишка не могли расслышать друг друга. Все эти птицы, как и люди, жили исключительно за счет моря.

Лодка плыла в окружении небольших островков. Справа они были разбросаны как попало, словно пятна на стекле, а слева сливались в длинную цепь.

Уже довольно долгое время до Манга и его маленького спутника доносился какой-то непонятный шум: словно гомон и дыхание огромной толпы. Сначала они не обращали на это внимания, тем более что вообще птичьего крика хватало. Но потом заинтересовались.

— Кажется, вон там, с той стороны, — сказал малыш.

Манг остановился, прислушался. Правда, за скалами слева что-то происходило. Всего интереснее было то, что в этом шуме нельзя было различить криков, зато отчетливо слышался глухой гул, ворочанье.

Подплыли к берегу, вылезли и осторожно начали карабкаться вверх. Взобрались на скалу, выглянули и увидели диковинное зрелище.

На низком, ровном берегу лицом к морю выстроилось многочисленное войско. Ровными шеренгами, неподвижные и молчаливые, стояли отряды «солдат». Перед ними расхаживали «командиры», которые время от времени бросались в море, ныряли, а потом снова подходили и, размахивая руками, что-то говорили своим солдатам.