Сын своего отца - [6]

Конечно, я проявил бестактность, рассказав об этом автору книги, но я совсем потерялся в ее присутствии, к тому же, признаюсь, меня забавляло да и сейчас забавляет - это "непосредственно с русского".

- Что же, он не знал, что поступает дурно? - холодно спросила леди Грегори своим монотонным крестьянским говором, и остальная часть вечера прошла для меня как в тумане.

Я не утешился, даже когда несколько дней спустя мне передали, что леди Грегори рассказывает мой анекдот по всему Дублину и что Йитс назвал мои высказывания глубокими. Мне нужна была необъятная, пахучая, поношенная расселовская доха. "..."

Теперь я был сравнительно обеспечен, но тут освободилось место библиотекаря в графстве Корк, а я давно мечтал его занять. Рассел стал меня яростно отговаривать: есть несколько таких же мест в двадцати, много тридцати милях от Дублина, которые я вполне могу получить. Там я был бы под рукой на случай, если появится работа в самом Дублине, а пока приезжал бы туда на конец недели. Он никак не мог понять, что я вовсе не жажду жить в Дублине, к тому же питал к Корку предубеждение.

- Вы не выдержите там и полгода, милый мой, - заявил он безаппеляционным тоном. "..."

Презрев дурные предчувствия Рассела, я взял место библиотекаря в графстве Корк с окладом двести пятьдесят фунтов в год.

Это были огромные деньги: никто из живущих на Кэррингтон-сквер, как мне известно, столько никогда не получал. Боюсь, что у моего отца недоставало воображения, чтобы охватить такую сумму - она лишь вызывала в нем беспокойство. Во мне она тоже вызывала беспокойство: мне, очевидно, передалось от моего отца много больше, чем я сам в том себе признавался. Но мама, с ее ровным, жизнерадостным характером, рассудила по-своему:

все в мире делается по воле божией, и эти деньги даны ,мне в вознаграждение за долгие годы невзгод. Она взяла напрокат газовую плиту, чтобы получше кормить меня, провела газовый свет на кухню и в общую комнату, чтобы я мог писать, не портя глаз. Потом, чтобы поуютнее обставить общую комнату, она купила ковер - подержанный, - круглый стол с расшатанной ножкой, два стула из столового гарнитура и кресло. Я купил србе большое раскладное кресло - вроде того, которое Коркери смастерил себе сам, но много хуже, - подержанную машинку за семь фунтов, гравюру танцовщиц Дега (когда-то я разругался с учителем в школе живописи, потому что тот заявил, что Дега не художник, а позже - с Йитсом, который тоже его не признавал), граммофон и несколько пластинок Моцарта и Бетховена. И еще я заказал местному столяру книжный шкаф во всю стену. Наконец, я приобрел черный костюм, чтобы носить под него мои зеленые рубашки, и галстук бабочкой. "Мы писатели, мадам..." - как сказал Дизраэли королеве Виктории. "..."

Но я также унаследовал от матери некоторую долю ее пытливого ума, и уже через месяц мне стало ясно, что Рассел был прав. Я не выдерживал этой чертовой дыры, Корка. "..." В первое же утро, приступив к работе, я направился к ответственному секретарю коркского муниципалитета - для выяснения ряда вопросов. У меня в кармане лежал чек на большую, по моим понятиям, сумму от общества Карнеги, и мне нужно было получить совет, через какой банк его следует реализовать. Мне также предстояло выбрать помещение для библиотеки и тут же его застраховать. При таких обстоятельствах полагалось, чтобы старший чиновник - управляющий делами муниципалитета - высказал свои соображения на этот счет, а мы стали бы ими руководствоваться. Окончательное решение принадлежало библиотечному комитету, пока еще не созванному, однако, как правило, ему не рекомендовалось действовать вопреки интересам муниципалитета, к которому, рано или поздно, приходилось обращаться за финансовой поддержкой.

У меня же все получилось совсем не так. Я знал назубок Тургенева и Толстого, но в моих отношениях с коркскими властями они мне помочь не могли. Тут нужна была хорошая порция Гоголя - писателя, с которым я тогда еще не был знаком.

Явившись в приемную к десяти часам утра, я услышал, что секретарь на мессе. Такое сообщение ирландец пшшимает как нечто само собой разумеющееся. Не исключено, что секретарь действительно был на мессе. Примерно в половине одиннадцатого он вошел неспешным шагом - высокий, нескладный старик с длинными седыми патлами и седыми усами - пират не пират, но чтото вроде того. Несколько человек бросились к нему по-видимому, желая ему услужить, и он, накричав на одного, занялся другим. Не знаю, о чем они говорили, но он, кажется, ловко уклонялся от ответа.

То же самое произошло и со мной. Битых четверти часа, если не больше, я добивался от него указаний, которые в Уиклоу я получил бы за пять минут, но он неизменно ускользал куда-то в сторону. Наконец колокол францисканской церкви за зданием суда стал вызванивать "Ангелюс", и господин секретарь попятился к своей конторке - высокой, старомодной, похожей на аналой, - сложил ладони и закрыл глаза. Я тем не менее вновь к нему обратился, но он сердито меня одернул:

- Дайте же мне прочесть молитву!

И это было единственное указание, которым удостоил меня ответственный секретарь муниципалитета города Корка.