Сын света - [87]

— Поэт и рядом с таким солдафоном, как Менелас?

— Ветры нашептали мне, что его корабли направляются в Египет, землю мудрости и писателей; я много путешествовал и теперь хочу остаться здесь доживать свой век и спокойно работать.

— Я выскажусь против того, чтобы Менелас задерживался здесь надолго.

— А кто вы такой?

— Регент.

— Вы довольно молоды… И вы ненавидите греков.

— Я говорил о Менеласе, не о вас. Где вы собираетесь остановиться?

— В каком-нибудь более подходящем месте, чем корабль! Мне там тесно, все вещи приходится держать в трюме, и потом мне не нравится общество матросов. Качка, волны, бури — все это не способствует спокойному размышлению.

— Согласитесь ли вы принять мою помощь?

— А вы говорите на правильном греческом языке.

— Один из моих друзей — дипломат и полиглот; рядом с ним — выучить язык было для меня простой забавой.

— Вы любите поэзию?

— Вы оцените наших великих авторов.

— Если наши вкусы совпадают, думаю, мы сможем хорошо поладить.

Из уст министра иностранных дел Шенар узнал о решении фараона: Менеласу было разрешено остаться на некоторое время в Египте. Пока будут выправляться и ремонтироваться греческие корабли, царь разместится в большом поместье в центре Мемфиса, его солдаты поступят под египетское командование и должны будут соблюдать строжайшую дисциплину.

Старшему сыну фараона предстояло показать столицу Менеласу. В течение нескольких дней, порой мучительных, Шенар пытался втолковать греку азы египетской культуры, но всегда наталкивался на безразличие, граничащее с бестактностью.

Зато величественные монументы поразили Менеласа. При виде храмов он не мог скрыть своего удивления.

— Какие великолепные крепости! Взять их штурмом, думаю, не каждому по зубам.

— Это жилища богов, — пытался объяснить Шенар.

— Богов войны?

— Нет, Птах — покровитель мастеров, тот, кто творит мир словом, а Хатхор — богиня радости и музыки.

— Зачем же им тогда крепости с толстыми стенами?

— Божественная энергия находится в ведении знающих людей, которые стараются поместить ее так, чтобы оградить от мирского; чтобы проникнуть в закрытый храм, нужно быть посвященным в тайны.

— Другими словами, я, царь Лакедемона, сын Зевса и покоритель Трои, я не имею права пересечь порог этих золотых дверей!

— Да, это так… Во время каких-нибудь празднеств, с разрешения фараона вы, вероятно, получите возможность пройти во внутренний двор под открытым небом.

— И какая же тайна мне откроется?

— Великие подношения божеству, которое находится в храме и распространяет свою энергию по всей земле.

— Да что вы!

Шенару пришлось запастись бесконечным терпением; несмотря на то что манеры и речи Менеласа были не слишком утонченны, он почувствовал, что у них есть нечто общее с этим иностранцем с хитрыми глазами. Внутренний голос подсказывал уделить гостю особое внимание, чтобы сблизиться с ним.

Менелас без конца возвращался к тем десяти годам войны, которые закончились взятием Трои. Он оплакивал несчастную участь своих союзников, павших под ударами неприятеля, критиковал поведение Елены и желал, чтобы Гомер, описывая деяния героев, предоставил бы ему хорошее место в том ряду.

Шенар попытался выяснить, как именно пала Троя. Менелас рассказал о жестоких схватках, о храбрости Ахилла и других героев, об их несгибаемой воле отвоевать Елену.

— В столь продолжительной войне, — допытывался Шенар, — военная хитрость тоже должна была сыграть свою роль?

Не слишком охочий на слова, Менелас все-таки решил ответить:

— Улиссу пришла в голову мысль построить огромного деревянного коня, внутри которого спрятались солдаты; троянцы проявили неосторожность, впустив его в свой город. Таким образом нам удалось застать их врасплох.

— Вы, конечно, тоже имеете отношение к этой счастливой находке? — с восхищением спросил Шенар.

— Я говорил об этом с Улиссом, но…

— Он лишь озвучил вашу мысль, я в этом уверен.

Менелас весь надулся от гордости.

— В конечном счете именно так.

Шенар решил посвятить почти все свое время, чтобы завоевать дружбу грека. Теперь у него была новая стратегия, чтобы убрать с пути Рамзеса и снова стать единственным претендентом на египетский трон.

44

В своем саду в беседке из виноградных лоз Шенар устраивал настоящие пиры Менеласу. Грек любовался темно-зелеными ветвями, с которых свисали тяжелые гроздья; кроме того, он наедался до отвала крупным синим виноградом. Рагу из голубей, жареная говядина, перепела в медовом соусе, свиные почки и ребрышки, приготовленные с тончайшими приправами, не могли не поразить гостя своим изысканным вкусом. Он без устали любовался юными танцовщицами, гибкие тела которых были едва прикрыты легкими одеяниями, флейты и арфы завораживали его слух.

— Египет прекрасная страна, — признал он, — я бы даже предпочел его полю битвы.

— Вы довольны вашими покоями?

— Настоящий дворец! Когда вернусь, закажу своим архитекторам построить мне такой же.

— Слуги?

— Выполняют малейшие мои желания.

По просьбе Менеласа ему доставили чашу из гранита, которую наполняли теплой водой, и грек мог без конца принимать ванны. Его египетский управляющий считал эту процедуру не отвечающей правилам гигиены и слишком расслабляющей; как и его соотечественники, он предпочитал душ. Однако ему приходилось подчиняться приказаниям Шенара; каждый день массажистка натирала маслами тело великого героя, все покрытое шрамами.