Сын света - [100]

— Это очень похоже на опалу.

— Так оно и есть.

— И какова же причина немилости?

— Хочешь знать правду?

— Пожалуйста.

— Трудно говорить об этом…

— Я вовсе не хочу принуждать вас.

— Это из-за Рамзеса. Он выдвинул ужасные обвинения против меня и своей собственной сестры.

— Без доказательств?

— Без малейших доказательств. Иначе почему он не обратился в суд?

Довод был весьма убедительным.

— Рамзес опьянен своей властью, — продолжал Сари. — Его сестра опрометчиво потребовала от него вести себя немного сдержаннее. На самом деле он вовсе не изменился. Его непримиримый и несдержанный нрав не слишком подходит для тех обязанностей, которые ему доверили. Поверь, я же первый пожалел об этом; я тоже пытался его образумить. Бесполезно.

— Это изгнание не слишком тяжко для вас?

— Изгнание — слишком громкое слово! Здесь замечательно, храм внушает покой душе, и я счастлив передавать свои знания маленьким детям. Для меня время амбиций прошло.

— Вы считаете себя жертвой несправедливости?

— Рамзес — регент государства.

— Злоупотребление властью достойно осуждения.

— Так лучше, поверь мне; но не стоит доверять Рамзесу.

— Почему?

— У меня такое впечатление, что он собирается избавиться от всех своих старых друзей под разными предлогами. Одно их присутствие тяготит его, как и Нефертари; с того времени, как они поженились, эти двое перестали замечать кого бы то ни было. Эта женщина отравляет ему ум и сердце. Берегись, Моис! Со мной уже все кончено, но настанет и твой черед!

Еврей в этот раз размышлял намного дольше, чем обычно. Он уважал своего бывшего наставника, который говорил весьма убедительно. Неужели Рамзес свернул с прямого пути?

Лев и желтый пес благосклонно приняли Нефертари; за исключением Рамзеса, она одна могла погладить хищника, не рискуя быть оцарапанной или укушенной. Каждые десять дней молодая чета устраивала себе день отдыха и отправлялась на прогулку за город; Громила бежал рядом с колесницей, Неспящий устраивался в ногах у своего хозяина. Они останавливались, чтобы пообедать на краю поля, наблюдали за полетом ибисов и пеликанов, приветствовали сельских жителей, очарованных красотой Нефертари; молодая женщина умела со всеми найти общий язык и всегда подбирала нужные слова. Часто она спешила помочь, чтобы улучшить условия жизни старого или немощного крестьянина.

С кем бы она ни имела дело, с Туйей или со служанкой, она всегда оставалась самой собой, внимательной и спокойной. Она обладала всем, чего не хватало Рамзесу — терпением, сдержанностью и мягкостью. Каждый ее шаг подтверждался печатью царицы. С первой минуты было понятно, что она станет незаменимой.

В сердцах молодых людей росла и ширилась любовь, которая весьма отличалась от того, что регент испытывал к красавице Исет. Как и она, Нефертари умела отдаваться удовольствию и ласкам своего любовника, но когда их тела соединялись, глаза ее светились совсем иным светом. Нефертари, в отличие от красавицы Исет, разделяла самые тайные помыслы Рамзеса.

Когда наступила зима двенадцатого года правления его отца, Рамзес попросил у него разрешения отвезти Нефертари в Абидос, чтобы приобщить ее к тайнам Осириса и Исиды. Царственная чета, регент и его супруга, вместе отправились в святой город, где Нефертари прошла посвящение.

На следующий день после церемонии царица Туйа надела ей на руку золотой браслет, который она теперь должна была надевать во время отправления ритуалов, являясь отныне помощницей великой царской супруги. Молодая женщина была растрогана до слез. Вопреки тому, чего она опасалась, ее новый путь нисколько не отдалил ее от храма.

— Мне это не нравится, — жаловался Амени.

Зная ворчливый нрав своего личного секретаря, Рамзес порой слушал его вполуха.

— Мне это совсем не нравится, — повторил тот.

— Что, тебе прислали папирусы плохого качества?

— Можешь быть уверен, я их не принял. Ты что, не замечаешь, что творится вокруг тебя?

— Здоровье фараона в порядке, моя мать и супруга лучшие в мире друзья, в стране мир, Гомер творит… Чего еще желать? Ах, да, ты у нас еще не женат!

— У меня нет времени заниматься этими пустяками; больше ты ничего не заметил?

— Нет, честное слово.

— Ты утонул в глазах Нефертари. Но как можно тебя в этом упрекать! К счастью, я на страже, я слежу и слушаю.

— И что же ты слышишь?

— Тревожные слухи: кое-кто пытается испортить твою репутацию.

— Шенар?

— Твой старший брат в последние месяцы отличается удивительной скромностью, зато недовольство двора все растет.

— Это неважно.

— Я так не считаю.

— Я устраню всех этих болтунов со своего пути!

— Они это знают, — заметил Амени, — поэтому-то они и ополчились против тебя.

— Вне кулуаров дворца, приемного зала или их пышных особняков они не такие смелые.

— Теоретически ты прав, но я опасаюсь организованной оппозиции.

— Сети назначил своего преемника; все остальное — пересуды.

— Ты полагаешь, Шенар отступился?

— Ты сам говорил о его покорности.

— Она-то меня и беспокоит. Это так на него не похоже!

— Ты слишком подозрителен, мой добрый друг. Мы под защитой Сети.

«Пока он жив», — подумал Амени, решившись оградить Рамзеса от ядовитой ауры, которая все сгущалась вокруг него.