Сын Ра - [96]

В течение всего времени, пока я проводил осмотр места происшествия, хозяин этого «нехорошего» бревенчатого дома, уже давно превратившегося в притон для бывших алтайских «зека», пожилой мужчина лет 60, внимательно смотрел на меня своими хитрыми, прищуренными глазами, а потом, услышав мою прозвучавшую в ходе осмотра фамилию, неожиданно спросил: «А скажите, гражданин следователь, Эдуард Воронин вам не батюшкой приходится случайно, уж больно вы на него похожи?» «Так точно, это — мой отец!» — удивленно ответил я. Оказалось, что мой отец в 1969 году расследовал уголовное дело в отношении этого деда, гражданина Черепанова, причинившего тяжкие телесные повреждения другому гражданину Игнатову, повлекшие его смерть. «Ваш батюшка — такой замечательный, такой хороший человек! — с волнением в голосе громко восклицал Черепанов. — Знаете, как он помог мне тогда? Ведь мне реально «корячился» «вышак», если бы не ваш отец!» А дело было так.

Однажды Черепанов, тогда еще совсем молодой человек, пришел к своему двоюродному деду — пасечнику Игнатову попить медовухи с водочкой. Дед этот обладал страшной, почти медвежьей, физической силой, а в пьяном виде становился совершенно неуправляемым, абсолютно теряя рассудок. В разгар веселья они, как водится, поругались, дед накинулся на внучка и начал его душить. Чувствуя, что еще немного, и он отдаст Богу душу, Черепанов с трудом дотянулся до колуна, стоящего возле печи, и нанес им по касательной удар в висок деда, почти сразу же убив его. Шансов ему, рецидивисту, уже ранее судимому за убийство, избежать высшей меры в таких обстоятельствах было практически невозможно. Мой прозорливый папа сразу же «просек» эту непростую ситуацию; смог убедить Черепанова, все-таки, дать правдивые показания (он совершенно замкнулся в себе в ходе следствия, смирившись с неизбежностью) и с помощью многочисленных экспертиз доказал убийство, совершенное в состоянии необходимой обороны, чем фактически спас Черепанова от неминуемой смертной казни. Вот такая удивительная история, столь неожиданно обнаружившая историческую связь поколений отцов и детей на Алтае, произошла в это ночное дежурство по городу в апреле 1989 года!

Однако, предавшись «сладостным» воспоминаниям о «золотых денечках» моей славной прокурорской юности, мы, как всегда, слишком отвлеклись от нашего основного эзотерического исследования — этой «сверхзагадочной» души русского преступника.

Мои наблюдения в отечественной тюрьме показали, что в нашей, совершенно непредсказуемой русской жизни довольно часто случаются метаморфозы, когда жертва жизненных обстоятельств вдруг неожиданно становится преступником.

В качестве примера трансцендентного превращения добропорядочного гражданина и прилежного семьянина в закоренелого рецидивиста может послужить уголовное дело в отношении Владимирова, обвиняемого в совершении преступления, предусмотренного п. «в» ст.102 УК РСФСР.

Николай Владимиров уроженец Алтайского края, 37 лет, женат, отец двоих детей, имел три непогашенные судимости. Первую судимость получил в возрасте 30 лет. Работая водителем-дальнобойщиком, в апреле 1985 г. направлялся с грузом в г. Томск. По дороге решил отдохнуть и отогнал автомобиль на край обочины. Лег спать, забыв при этом включить на своем КАМАЗе габаритные огни. В середине ночи услышал удар по прицепу, которому не придал значения, а на утро обнаружил под прицепом своего автомобиля перевернутый мотоцикл «Урал» с коляской и трупы двух мужчин. За совершенное преступление суд назначил Владимирову наказание в виде 5 лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима. Начальник отряда отмечал в журнале индивидуальных бесед с осужденными, что Владимиров очень переживал случившееся, скучал по семье и долгое время не мог адаптироваться в местах лишения свободы. Кроме того, он очень чутко реагировал на оскорбления со стороны администрации и осужденных из категории так называемых «блатных». Возникали и конфликты с последними, в результате одного из них Владимиров, обладающий большой физической силой, ломом проломил голову осужденному Григорьеву, пытавшемуся его изнасиловать. Уже в колонии был вторично осужден за это преступление по ч.2 ст.108 УК РСФСР (тяжкие телесные повреждения, повлекшие смерть) и переведен в колонию строгого режима. «Воровская» почта сработала, и «блатные», к касте которых принадлежал потерпевший Григорьев, устроили Владимирову сильное психологическое давление. Однако последний никому не жаловался, страдания переносил стоически, при этом потеряв надежду когда-нибудь выйти на свободу. Конфликт при попустительстве администрации ИУ был неизбежен, и в результате драки в промышленной зоне учреждения Владимиров острозаточенным предметом нанес смертельные ранения «приблатненному» Бочкареву — представителю «рубцовской» преступной группировки. За это преступление Владимиров был осужден уже по ст.103 УК РСФСР (умышленное убийство), признан особо опасным рецидивистом и направлен в колонию особого режима. Опасаясь мести со стороны лидеров отрицательных группировок, администрация колонии поместила Владимирова в одиночную камеру штрафного изолятора (ШИЗО), оградив его тем самым от осужденных. Здесь у Владимирова, который вел себя крайне агрессивно, вызывающе, постоянно требуя свидания с женой, возник конфликт с прапорщиком Наумовым — контролером войскового наряда, неоднократно оскорбляющим осужденных нецензурной бранью. Во время раздачи пищи Владимиров в ответ на очередное оскорбление Наумова через окно раздачи втащил контролера в камеру и задушил его. Следователь прокуратуры предъявил осужденному Владимирову обвинение по п. «в» ст.102 УК РСФСР, т. е. в совершении умышленного убийства в связи с выполнением потерпевшим своего служебного долга.