Сын парижанина - [73]

— Скорей сюда, и открой люк… пошире!

Меринос так и сделал, а его друг поднял поверженного противника и сбросил его по лестнице вниз, ускорив спуск еще одним ударом, ногой под ложечку, и насмешливо крикнув вдогонку:

— Осторожно, не разбей стеклышко от часов!

Захлопнув люк, француз подумал: «Хорошо бы какую-нибудь пробку найти, чтобы люк заткнуть… А, вот нашел… стойка!»

Это огромная, массивная глыба из металла и прочного дерева. Вдвоем — и то еле сдвинешь. Но Тотор схватил ее за угол и изо всех сил толкнул руками, плечом, всем телом.

Трах-тарарах! Стойка опрокинулась на люк под грохот бившейся посуды, и довольный Тотор воскликнул:

— Вот теперь можно спокойно заняться делом. Прежде всего напоим нашу лошадку.

Остолбенев от восхищения, Меринос с удовольствием наблюдал за жесткими действиями умелого друга. Положив бумажник обратно в карман, он сказал:

— Да, нужно торопиться. Командуй!

Парижанин уже осматривал строй бочонков, установленных на подмостках. Он на секунду открывал деревянный кран на каждом из них, нюхал и пробовал кончиком языка капли, падавшие в его ладонь.

— Тростниковая водка… слабовато! Джин… плохо горит! Виски… мошенник его перекрестил в швейцарский абсент… такой аперитив перехватит дыхание у тех, кто примет его до обеда… От такого лекарства мозги спекаются и кишки ясным пламенем горят… Черт возьми, и у меня рот дымится! Это восьмидесятиградусный спирт, от него автомобиль сразу закусит удила!

— Тотор, скорей, а то будет поздно! Они уже рядом!

Это Бо беспокоится, и с полным основанием. Тотор услышал его и ответил:

— Сейчас… готово… сними крышку! Гоп-ля!

Молодой человек схватил полный бочонок с абсентом, в котором было не меньше ста пятидесяти литров, скинул его с помоста и покатил к двери, перед которой еще хрипел автомобиль.

Быстро окинув взглядом окрестности, парижанин увидел, что из-за голубоватых кустов показались всадники, а еще ближе, на дороге, бушрейнджеры остановились, чтобы перевести дыхание. Он наморщил лоб и сказал:

— Успеем, но дело будет жаркое! Меринос, старина, будь начеку, если подойдут слишком близко, патронов не жалей!

Американец взял винчестер, поставил два других рядом и решительно сказал:

— Ясно.

Француз снова, напрягая все силы, схватил бочонок за края. Едва-едва он поднял его. С красным от натуги лицом, вздувшимися венами, силач выдавил из себя:

— Твоя очередь, Бо! Не надорвись!

Черный атлет согнулся под тяжестью, так что Тотору пришлось подставить свое плечо, чтобы пристроить бочонок над бензиновым баком. Тотор открыл кран, но струя оказалась слишком тонкой. Так с делом не справиться. Пришлось выбить кран. Жидкость хлынула водопадом.

— И хорошо! Будет на чем проехать хотя бы тридцать лье, чуть больше или меньше. Да, конечно, эта жидкость будет гореть! Но как же долго течет!

Пока виски изливалось из бочонка с нескончаемым «глю-глю», Бо раздувающимися ноздрями вдыхал сильный запах алкоголя и пахучих трав. Его болезненная страсть к огненной воде пробудилась. Он хотел бы выпить, перехватить на лету хоть один глоток… И Тотор, угадывая его муку, сказал ему смеясь:

— Конечно, ты примешь свой аперитив, не так ли, старина… а сейчас тебе хочется хоть на минуту вместо машины подставить рот под струю? Не ревнуй к ней, я тебе отолью хоть полбочонка!

Чернокожий испустил печальный вздох, жадно облизал толстые губы и наклонил голову, как будто жестокая борьба происходила в нем.

Вдруг он поднял на Тотора темные глаза, в которых еще сверкал алчный огонь, и твердо ответил:

— Нет, я не буду пить.

— Да ты — настоящий человек! Уж я-то в этом разбираюсь! — восхищенно воскликнул парижанин.

«Глю-глю-глю» по-прежнему слышалось из бочонка, который опорожнялся обескураживающе медленно. По крайней мере, так казалось беглецам, ибо на самом-то деле адская жидкость лилась широкой струей и шумно падала в бак.

Крики с дороги доносились все отчетливее. Отдохнув немного, бушрейнджеры снова побежали, потрясая оружием. Опередив остальных на пятьдесят метров, показался мистер Патрик О’Брайен, вопя во всю глотку:

— Вот они, попались, исчадия ада, предатели! Повесим их за ноги, как велит наш закон!

— Этому придется окриветь! — шепнул Тотор, взглянув украдкой на Мериноса.

А тот вскинул винчестер к плечу и спокойно ответил другу:

— Дистанция сто ярдов и белая мишень… Считай, что убит.

Тут же раздался громкий выстрел: паф! И мистер О’Брайен споткнулся на бегу, выронил винтовку и растянулся во весь рост, лицом вниз.

— Бедняга, мы ели в его доме! — пожалел парижанин.

— Да, но он повесил бы нас за ноги… — заметил янки.

— …И написал бы «Б. Р.» вместо эпитафии[179]. Согласен, страшновато.

Пешие преследователи дрогнули; всадники продолжали скакать в обход.

— Точно, нам перережут дорогу! Проклятый бочонок никак не кончится! Нужно продержаться еще пять минут, — сказал Тотор.

— Трудновато, но попробуем.

— Жаль, что не могу помочь тебе!

— Подряд, с промежутком в пять секунд, прозвучали еще три выстрела из винчестера, и трое из пеших преследователей упали. Крики боли, ярости сопровождали их падение. Автомобилисты сразу увидели результат: трое убиты или тяжело ранены, отряд нападавших распался и деморализован.